Правозащитный фонд «Общественный вердикт»* 18 лет по сути заставляет закостенелую правоохранительную систему работать по закону. Заниматься своим делом специалисты продолжают и под иноагентским статусом. Как работает фонд*, «ПН» рассказывают его сотрудники — специалист отдела по связям с общественностью Елена Истомина, руководитель отдела Олег Новиков и директор фонда Наталья Таубина.
Когда и для чего был создан фонд*? Фонд* был создан в феврале 2004 года — тогда, когда милицию люди стали бояться чуть ли не сильнее, чем бандитов. Это было время, когда граждане переходили на другую сторону улицы, увидев милиционеров. Пытки, коррупция, да и просто грабёж тогда стали визитной карточкой правоохранительной системы. Благотворительные и правозащитные организации решили создать фонд «Общественный вердикт»*.
Основной нашей целью стало сформировать в обществе нулевую терпимость к незаконному насилию правоохранителей, пыткам и жестокому обращению, создать в результате реформы такую полицию, которая из карательного органа превратится в социальный сервис, службу по защите граждан и от преступности, и от нарушений прав человека.
В чём заключается работа фонда*? Это довольно широкий вопрос, отвечать на который, можно очень долго. Конечно, в первую очередь, «Общественный вердикт»* — это безвозмездная высокопрофессиональная юридическая помощь людям, пострадавшим от незаконных действий правоохранителей. По таким делам работают наши юристы и адвокаты. Это очень долгий, зачастую многолетний процесс.
Мы бьёмся, чтобы возбудили уголовное дело, эффективно его расследовали, чтобы состоялся суд и виновный получил справедливое наказание. Повторимся, на это может уйти от трёх до 10 лет. По сути, мы заставляем нашу закостенелую правоохранительную систему работать по закону. Но она очень сопротивляется.
Кроме юристов и адвокатов работают наши психологи. Человек, переживший пытки в полиции, тюрьме и т. д., нуждается в реабилитации. От случившегося страдает не только жертва, но и его родные. Именно тут начинают работать наши психологи. Другими словами, юристы восстанавливают справедливость правовыми методами, а психологи возвращают человека после пыток к жизни, помогая пострадавшему вместе с нами пройти путь к достижению справедливости.
Похожую помощь людям, пережившим насилие и пытки, оказывают наши специалисты-«информационщики». Рассказывая в паблике истории пострадавших, привлекая внимание СМИ, общества, аудитории соцсетей, мы как бы показываем пострадавшим: вы не одни со своей болью, вас поддерживают не только правозащитники, но и самые разные незнакомые люди, сопереживают вам, восхищаются вашей стойкостью и желанием добиться справедливости.
Кроме того, такая работа помогает держать проблему в общественной повестке, направлена на формирование общественного запроса о необходимости реформы правоохранительных органов.
Мы также помогаем людям, которые не побоялись выйти на улицу и мирным образом заявить о своей позиции, но были за это задержаны и привлечены к административной ответственности. Эта работа стала особенно актуальна в последние годы, когда свобода собраний в нашей стране оказалась практически под запретом. Мы также помогаем тем, кого преследуют за их гражданскую позицию (например, посты в соцсетях и т. д.), по «иноагентскому законодательству» и законодательству о «нежелательных организациях».
Кроме этого, фонд* работает и на то, чтобы изменить правоохранительную систему так, чтобы она работала, как того требует закон и наши международные обязательства в области прав человека. Мы проводим социологические исследования, изучая результаты, мы яснее видим проблемы системы, мы формулируем экспертные предложения, чтобы властям было легче понять, что менять.
Мы также пытаемся объяснить людям, что нужно не только надеяться на помощь правозащитников, надо учиться самим себя защищать. Для этого мы готовим и публикуем правовые инструкции и памятки, рассказываем об успешном опыте защиты своих прав другими людьми, другими словами, показываем: всё в ваших руках. Можно жаловаться друзьям и близким у себя на кухне, а можно приложить силы и наказать изувера полицейского, фсиновца и т.д. Всё это очень не просто, часто опасно, но без желания человека самому за себя бороться можно и дальше бесконечно долго сидеть и рассказывать о своей боли на кухне.
Сколько человек работают? 18. Это только штатные сотрудники. Кроме них есть несколько десятков адвокатов, экспертов, волонтёров и просто людей, которые сопереживают нашим заявителям и всячески нам помогают (и не только пожертвованиями). Наверное, можно говорить, что сейчас «Общественный вердикт»* — это несколько тысяч человек.
Кому помогаете? Защищая одного — защищаем каждого. Мы вкладываем в этот слоган очень много смыслов.
Во-первых, мы не выбираем для помощи обязательно известную персону и не гонимся за пиаром ради пиара. Мы не стремимся защищать известных медийных людей. Любой человек, обратившийся к нам, чья проблема вписывается в мандат нашей работы, соответствует нашему уставу, может получить нашу помощь. Нам неважно, кто пострадавший — журналист, муниципальный депутат, учительница, подросток, заключённый, отбывающий срок за преступление, оппозиционный активист или сотрудник правоохранительной системы.
Руководитель юридической практики фонда* по основным свободам Елена Першакова защищала в Кудымкаре Леонида Ладанова. Сейчас защищает Яну Яновскую.
Почему фонд* признан иноагентом? Кто его финансирует? Фонд* был принудительно включён в реестр «иностранных агентов» в июле 2014 года, в числе первых десяти НКО. Минюст это сделал, считая, что мы ведём политическую деятельность и получаем иностранное финансирование. Основанием для включения стало представление прокуратуры, в котором к политической деятельности была отнесена практически вся работа фонда* — и юридическая помощь участникам протестных акций, и выработка рекомендаций по реформе, и взаимодействие с международными организациями по правам человека, участницей которых является Российская Федерация (при этом взаимодействие с правозащитниками является неотъемлемой частью работы этих международных институтов — в частности, Комитет против пыток ООН).
Что касается иностранного финансирования — то да, мы его получали и продолжаем получать. Тут важно отметить, что всё, что мы реализуем в «Вердикте»* — это разработанные нами проекты. Для нас крайне важно, чтобы именно мы, работая на «земле» и из практики зная ключевые проблемы и понимая, как их можно решать, сами разрабатывали все проекты и инициативы. Что мы все годы нашей жизни и делаем.
А дальше мы уже ищем на них поддержку. В том числе и у иностранных благотворителей, которые поддерживают инициативы гражданского общества во всём мире. Несколько лет в 2015-2017 годах мы получали и так называемые президентские гранты, в том числе и на ту деятельность, которую поддерживали и иностранные благотворители.
Приведите примеры самых успешных дел Благодаря чему и кому это удалось?
Ярославское дело — дело о пытках заключённого Евгения Макарова в печально известной ИК-1 Ярославля.
Фсиновцы в течение нескольких часов избивали заключённого, распяв его на парте. Они нанесли Макарову более 800 ударов дубинками. Больше года мы добивались возбуждения уголовного дела.
Это удалось сделать только после того, как у нашего адвоката Ирины Бирюковой оказалась в распоряжении видеозапись избиения Макарова, сделанная на регистраторы фсиновцев. Видео пыток было опубликовано «Новой газетой».
Тюремщики, участвовавшие в пытках, предстали перед судом. Впервые в России на скамье подсудимых оказалось более десятка фсиновцев, обвиняемых в пытках. 12 подсудимых были признаны виновными и получили реальные сроки.
Дело Марины Рузаевой — ещё одно громкое дело, которое вели наши юристы в Иркутской области. Марина — жительница небольшого города Усолье-Сибирское — тоже пережила пытки, но только в отделе полиции.
В соседнем с Мариной доме произошло убийство. Полицейские попросили Марину съездить с ними в отдел, чтобы она посмотрела фотографии подозреваемых — вдруг кого из них видела возле дома. Марина согласилась. Но когда она оказалась в отделе, полицейские надели ей на голову пакет, приковали наручниками к лавке и в течение нескольких часов избивали, используя в том числе электрошокер.
Добиться возбуждения уголовного дела нам удалось с большим трудом, поскольку следователь местного отдела СК, которому поручили расследовать пытки, сфальсифицировал доказательства в пользу пытавших Марину полицейских. В прошлом году, наконец, мы добились обвинительных приговоров для всех — и для следователя, сфальсифицировавшего доказательства, и для полицейских, которые пытали Марину.
Следователь получил условный срок и был лишён права работать в правоохранительных органах, а полицейские отправились в колонию — им дали реальные сроки.
Знакомо, уверены, всем вам дело вашего земляка — жителя посёлка Велва-База Леонида Ладанова. Он помог волонтёрам, которые приехали из Литвы, чтобы привести в порядок могилы умерших в депортации родственников. Ладанова обвинили в фиктивной регистрации иностранных граждан и осудили. Но кассационный суд отменил обвинительный приговор, Ладанов был реабилитирован.
Если брать дела, связанные с преследованием по «иноагентскому законодательству», то можно упомянуть нашу работу по защите Санкт-Петербургского благотворительного фонда «Гуманитарное действие». Этот фонд помогает наркозависимым и людям, живущим с ВИЧ. После внеплановой проверки НКО было внесено в реестр «иноагентов».
Любопытно, что в суде представитель Минюста отметил, что такое решение было вынесено «на основе личного мнения сотрудника» их ведомства. Через суд мы добились исключения НКО из реестра «иностранных агентов», включение фонда в реестр было признано незаконным. Кстати, это первое такое судебное решение в России.
Приведите примеры, когда результат оказался неутешительным Почему так получилось? В последние годы мы ведём несколько сотен дел о защите прав активистов. К сожалению, в подавляющем большинстве случаев суды работают, как конвейер, не учитывая правовые позиции, аргументацию и назначая штрафы, административные аресты, обязательные работы. Но даже в такой неутешительной сложившейся правоприменительной практике нам удаётся отменять судебные решения или же хотя бы снижать штрафы и облегчать другие административные наказания.
Как вы оцениваете работу судебной системы в целом по России? Суды у нас декларируются независимыми — это так и есть в действительности? Опыт нашей работы, особенно в делах о защите гражданских активистов, в делах о защите НКО-«иностранных агентов», отчётливо показывает, что судебная система России по факту не является независимой, мы видим, как суды признают людей и НКО виновными, не учитывая правовых аргументов, опираясь не на закон, а на политический или административный интерес.
Что вы можете сказать про новые законы о дискредитации действий Вооруженных сил РФ? Много подзащитных по данным правонарушениям? Как складывается судебная практика? Есть ли оправдательные приговоры? Ну что тут можно сказать? Эти новые законы, да и многие другие, принятые в последние годы и ограничивающие права человека, не выдерживают никакой критики. Да, собственно говоря, любая критика, любое мнение, отличное от «генеральной линии», этими законами ставятся под запрет. Это прямо нарушает нашу Конституцию, наш Закон «О СМИ».
Мы уж не говорим о том, что это нарушает все международные стандарты, которые наша страна взяла обязательства выполнять. Сейчас уже есть несколько десятков административных дел и около десяти уголовных по делам о дискредитации. Пока неизвестно ни одной победы в административных делах. Уголовные дела пока расследуются, в суд ещё не поступали.
Каковы перспективы фонда* в связи с последними событиями? Есть ли угроза ликвидации? В текущих условиях довольно сложно что-либо предсказывать. За последний месяц мы наблюдаем, что независимая журналистика практически оказалась под запретом. Мы совсем не исключаем, что следующими станем мы, тем более последние восемь лет мы постоянно находимся под прессингом штрафов, шельмования в прогосударственных СМИ. Мы регулярно слышим в судах от адвокатов тех, кто обвиняется в пытках и незаконном насилии, что мы — «иностранные агенты» и работаем против интересов России.
Но мы в эти восемь лет не остановились, не прекратили ни одной из наших программ, более того, запустили несколько новых проектов. Команда «Вердикта»* мотивирована и готова продолжать работу и в этих непростых условиях, и мы будем это делать до той поры, пока в России это будет возможно.
Чего сейчас следует избегать и опасаться людям, чтобы не попасть под статьи о дискредитации российской армии? С одной стороны, есть ряд рекомендаций, разработанных как нами, так и нашими коллегами из других организаций. И их, безусловно, стоит иметь ввиду. С другой, практика складывается так, что дать исчерпывающие, уверенные рекомендации не представляется возможным. К ответственности привлекают и за такие лозунги: «*** *****».
* Правозащитный фонд «Общественный вердикт» внесён Минюстом РФ в реестр НКО-«иноагентов».
