Фото предоставлено Онной Меррилл

В далёком уже 1996 году 12-летняя Аня Солохина покинула свой, ставший за три года родным, дом и школу-интернат в Кудымкаре.

– У меня остались только хорошие воспоминания из детства в Кудымкаре. Я помню, что любила играть в шашки. Поэтому я представляла школу на шашечных турнирах в моем школьном округе. Мне нравились все летние мероприятия, летние лагеря и мои учителя, где всё было супер, – вспоминает Онна. Слова Онны мы даем в переводе, за 23 года она забыла русский язык, но хочет выучить снова.

Интернат и семья. У Ани была семья, которая заботилась о ней, когда она жила в Кудымкаре. Девочка встретила Валентину Тотьмянину, когда заболела и лежала в больнице. Семья – это Валентина Алексеевна, старшая медсестра инфекционного отделения, и Олег Леонидович (для друзей Алик-джан), проработавший на «скорой» всю жизнь, и их дети. У Ани был стресс, поднялась температура, и её положили в инфекционное отделение на диагностику. Как-то она подошла к Валентине и спросила: «Можно отпроситься мне у вас до интерната?». А Валентина позвала её к себе. И с тех пор Аня три года жила в семье Тотьмяниных. Каждый день Валентина Тотьмянина писала заявление в интернат с просьбой отпустить девочку к ней домой.
– Моими заявлениями кочегарку, наверно, топили, — смеётся она.
Аню привезли из Лысьвы, пос. Невидимка. Она была на передержке в Чусовом месяца два, потом её отправили в Кудымкар, там были свободные места.
– Родилась она в Невидимке или нет, я не знаю, — рассказывает Валентина Алексеевна. — Привезли оттуда в феврале-марте. Почему я помню — день рождения, 10 лет, мы гуляли уже у нас дома, тут.

«Анна Славна». Жилось девочке хорошо, рассказывает она сама, повзрослевшая. В летний лагерь от Окружной больницы доставали путёвки. С Надей, дочерью Валентины и Олега Тотьмяниных, ездили они и в пермский цирк. Как одна семья была, детей не делили на своих-чужих. Аня называла Тотьмяниных маманя и папаня. Играли с Надей как обычные девчонки. Платья Валентины все перемеряют, родителей посадят на диван и по очереди устраивают «показ мод». Все дни рождения отмечали, у Лешки (Алексей Тотьмянин, сын Олега и Валентины), Ани, Нади, мамани, папани. Даже у собаки Лаймы и у кошки Люськи. Аня очень любила, когда её называли «Анна Славна», как бы по имени-отчеству. А так, конечно, Тотьмянины её Анюткой звали.
– Аня у нас казначеем была, — погружаясь в воспоминания, рассказывает Валентина Алексеевна. — Мы же с мужем всё время на работе были. Даём ей денег, поручаем купить хлеб, молоко. Она очень добросовестно относилась. Яблоки, например, покупает: «Это гнилое, уберите, мне хорошие надо». Продавцы её боялись. Аня была такая выдумщица, режиссёр-постановщик. Такие концерты нам с Олежкой устраивали. Открытки нам рисовали ко Дню рождения.
Учитель Ани, Нина Платицына, рассказывает, что Аня всегда выручала:
– Очень хорошая девочка, умненькая. Похожа была на Надежду Кадышеву в молодости. Палочкой-выручалочкой была она для нас. Олимпиада, шашки, всё она. В школе-интернате никогда не дарили учителям цветы, а Аня подарила. Впервые в жизни я получила цветы! Вот было такое чувство, когда она уезжала, что мы когда-нибудь встретимся.
Правда, друзей в школе-интернате у Ани почти что и не было. Она там почти не жила.

Скрепя сердце. Потом появились американцы. Ширли и Стивен Мерриллы. В Кудымкар приезжала одна Ширли. Аня писала в письме брату в армию: «Сегодня поедем в Пешнигорт, какие-то американцы хотят забрать меня».
«Меня увозят, а я не хочу», — сказала она Тотьмяниным. И плакала. А Валентине Алексеевне ничего не оставалось, как, скрепя сердце, ответить ей: «Езжай, тебе там лучше будет».
— Сказали, что 12-13 октября заберут, — в этой части рассказа Валентина мрачнеет, украдкой смахивая слёзы из-под очков. — Пошли с ней в школу-интернат. Ночевала она последнюю ночь у нас. Мы её ещё крестили. Так что мы с Олегом ещё и крёстные у Ани. С Ширли мы разговаривали. Она по-русски ни бельмеса, но мы долго общались! Я по-русски, она по-английски, но понимаем друг друга. Я говорю: «Попробуй только Аньку тронь, приеду…». А она: «Ноу, ноу, ноу!». Всё понимает. Мы долго общались. Там же вечер прощальный устроили. Торты, столы накрыли и провожали так. Ну что, плакали, конечно. Аня прижмётся: «Тётя Валя, я не хочу ехать!..».
Аня взяла с собой лишь фотографию из пермского цирка, с чучелом медведя.

Новые успехи. В США Аня попала в хорошую семью.
– Моя семья была самой лучшей, милой и заботливой семьей, — говорит она. — Они всегда хотели, чтобы я принимала лучшие решения в моей жизни.
Даже в 12 лет, в чужой стране, местная школа показалась Ане не слишком сложной. Ей потребовалось всего каких-то 3-4 месяца, чтобы быстро выучить язык, и девочка свободно заговорила на английском. Закончила Онна колледж в 2006 году.
– Так как у меня всё ещё есть немного русского акцента, люди всегда заинтригованы, и непременно хотят узнать, откуда я, — смеётся она.

Как потерялась связь. После отъезда перед Тотьмяниными отчитывались, через Москву, фотографии посылали. А через три года связь пропала, видать, контракт с Российской стороной закончился. Переживали названные родители поначалу. Никто ничего не знал. Потом как-то поутихло всё. Одна лишь соседка была, верила, убеждала: «Не забыла, всё равно она искать вас будет!».
А Тотьмянины не смогли прочитать адрес Мерриллов на записке, которую им оставила Ширли Меррилл. Даже при помощи друга семьи, которая знала английский. Поэтому и написать в Америку не могли. А дети сами ничего не писали.

Онна Меррил и горы в Южной Каролине. Фото предоставлено Онной Меррилл

Нашлась. И тут неожиданно, через 20 лет, сестра Олега Тотьмянина, Светлана, звонит Валентине:
– Ты знаешь, братца моего ищут. Ты знаешь, фокус какой? Анютка ваша нашлась.
У Валентины поначалу волосы дыбом встали: «Нашлась?!».
Валентина Алексеевна и Олег Леонидович с интересом рассматривают фотографию Онны Меррилл: «Совсем не изменилась. Давно хотелось просто узнать. Как она там, что она… Даже, может, и не встретиться, а просто узнать».