Семик – это особенный день для жителей Коми-Пермяцкого округа и жителей ещё некоторых регионов севера и северо-запада России. Это день, когда поминают умерших. Его часто по незнанию путают с Троицей. Это схожий по своему назначению день и логичнее его назвать в обывательских кругах «Языческая Троица», так как в нём после крещения коми-пермяков причудливо переплелись элементы традиций и язычества, и христианства.
Традиция этого дня, видимо, намного древнее собственно Троицы и вообще христианства, сообщает Коми-Пермяцкий окружной архив. Своими корнями эта традиция происходит от культа предков и празднования перехода от весны к лету у древних финно-угорских племён, поэтому часто можно услышать, что Семик называют «родительским днём» (у нас в округе, например), «зелёными святками» (на северо-западе страны).
Одним из первых сведения о Семике у коми-пермяков (уже крещённых) записал Николай Абрамович Рогов (1825‒1905) в своём труде «Материалы для описания быта пермяков» (Пермь, 1860 г.):
«…К этому великому дню поминовения усопших в каждом доме приготовляют пиво, сусло, рыбные пироги, блины, оладьи, кашу, разные жаркия (жаркое – прим. Коми-Пермяцкого окружного госархива) и пекут яйца. Утром, после обеда семьян, хозяйки, имеющие умерших родителей, берут в туясках сусло и пиво, завязывают в скатерть на блюдах блины, оладьи, два рыбных пирога, три-четыре яйца и отправляются, некоторые в церковь, большая же часть прямо на приходское кладбище. Ушедшие в церковь, по окончании обедни, вместе со священно-церковно-служителями, также приходят на кладбище, оставив в церкви один рыбный пирог, одно яйцо, на так называемый «канун». На кладбище каждая пермячка, после панихиды по своим родственникам, стелет на могилу скатерть, ставит и кладёт на неё туяски и припасы и наклонившись «воет», т. е. плачет, одной рукой закрыв лицо, другой размахивая, высчитывает разные качества умерших, пеняя им, что они поторопились оставить белый свет, сирот горегорьких, жену, детей, отца, мать, сестёр, братьев. После вытья начинается попойка и угощение, в которых участвуют ближние родственники хозяев, отправляющих тризну, – что продолжается до пяти часов вечера; в заключение часть сусла и пива, обыкновенно остатки, выливают на могилы, а часть съестных припасов раздают нищим. На кладбища приходят и мужчины, они обыкновенно приносят с собой вино; часть его выливают на могилу, а остальное выпивают сами, поминая умерших родителей и родственников».
В цикле статей Василия Яковлевича Струминского «Современные пермяки в отношении религиозном и нравственном», датируемом 1904 годом, о Семике сказано более подробно. В частности, Струминский пишет, что, согласно верованиям коми-пермяков, только в эту пору каждый год души всех умерших «…получают от Господа однодневный отпуск на землю, где и присутствуют при трапезах своих родственников, которые совершаются последними в домах и на могилах. Трапезуют весёлыми и нарядными, чтобы не обеспокоить душу, а то она может еще, заметив какие-то беспорядки, рассердиться, наслать какую-либо болезнь. Души умерших не только присутствуют на трапезе, но и пьют и едят…».
«…за неделю (до Семика – прим. Коми-Пермяцкого окружного госархива) ловят рыбу, колют баранов и разную домашнюю птицу. Всю домашнюю посуду тащат мыть как можно чище на ближайшую речку, чтобы в самый Семик покойники не осудили женщин за нечистоплотность…».
«…В самый Семик бабам не до сна: им в этот день предстоит слишком много работы, поэтому трудно встретить такую избу, где бы уже с полуночи не топилась печь. С этого раннего времени уже стряпаются пельмени, оладьи, блины, шаньги, селянки и рыбные пироги, жарятся бараны, куры и иная птица, красятся по-пасхальному яйца. Только что покончив со стряпней, хозяйки все приготовленное ставят на стол, а перед иконой затапливают восковую свечу и вся семья молится Богу. Затем домохозяин приказывает отодвинуть стол от лавки и поставить еще лавку по другую сторону стола. Скамья эта ставится не очень близко от стола для того, чтобы усопшим можно было совершенно свободно поместиться у стола со всем их скарбом, иногда очень многочисленным. Скарб этот заключается у покойников в тех вещах, которые они покрали на этом свете, будучи живыми: с этими крадеными вещами покойникам суждено носиться вечно.
Когда всё, что показывает хозяин, сделано, хозяин и хозяйка оборачиваются к столу, низко кланяются и говорят: “вошшö” (кушайте). Простояв не менее получаса у стола, дымящегося кушаньями, которые к тому же заранее надломлены для более свободного выхода пара, служащего единственной пищей мертвых душ, за тот же стол садятся и все живые.
Основательно закусив обильной стряпней, вся семья отправляется в церковь, а оттуда на кладбище, захватив с собой и на кладбище разной стряпни, пива, браги, водки. Причем, чтобы кушанья можно было донести горячими, их тщательно завертывают теплыми тряпками и одеждой.
Пришедшие накрывают могилу скатеркой и, ломая пироги пополам, разбивая и расколупывая яйца, ставят все на скатерку, равно как и напитки. После чего женщины начинают свои причитания, причем жалуются умершим на те горе и обиды, что им, по их мнению, приходится переносить от свекра, мужа, мачехи, снохи и братьев. Причитания произносятся зачастую в присутствии противной стороны и, по возвращении причитавших домой, служат порою поводом к дальнейшим ссорам.
Между тем духовенство, окончившее церковную службу, по приглашению родных начинает совершать над могилами усопших панихиды или литии…».
«…По уходе духовенства начинается обряд настоящего поминания, тризна. Как мужики, так и бабы приглашают и родных, и знакомых помянуть покойных, кто чем может. Пермяк, вообще никогда не отказывающийся от угощения, в данном случае даже торопится исполнить просьбу приглашающих, чтобы те не могли увидеть в его промедлении желания оскорбить память усопших.
Каждый пришедший пробует понемногу всего приготовленного, откладывая хоть несколько крошек на могилу умершего и выливая на нее хоть по капле из питья. Забыть про голод покойника никто не решается, мало ли чего он может наделать. Если известно кушанье или питье, которым покойник отдавал особенное предпочтение, то их откладывают или выливают побольше: пусть не жалуется на жадность живых.
Когда помянуты все родные и знакомые, свои и соседские, поминальщики с раскрасневшимися лицами под шумный говор, а иной раз и под звуки песни отправляются по домам, где продолжают поминать дорогих покойников, вспоминая об их былых добрых качествах…».
В прошлом году мы делали опрос, почему люди едут на Семик?
Подготовлено по материалам Коми-Пермяцкого окружного государственного архива
