Лилия Ладанова из Кероса несколько лет не могла получить муниципальное жильё. Когда власти дали добро, возникла другая проблема – сын бывшей хозяйки начал снимать окна, сайдинг, двери. С участниками конфликта пообщалась Анна Шайбакова.
Лилия Ладанова с тремя маленькими детьми, Софией, Ульяной и Ярославом, живут в квартире у родителей на улице Коммунистической в Керосе. Квартира в 50 квадратных метров, и живут в ней восемь человек. Всем там тесно. Вместе с родителями живёт ещё сестра Лилии с дочкой. Лилия решила получить муниципальное жильё.
– Я с мужем жила в Республике Коми семь лет. Выписалась с Кероса. Развелась и вернулась обратно в 2019 году. И сделала временную прописку. Изначально на год, потом продлила на пять лет у мамы в квартире. Нас живёт восемь человек. Я с тремя детьми в одной комнате. С 2020-2021 года я начала уже надоедать ЖКХ, – рассказывает Лилия Ладанова по телефону. – Изначально они мне отказывали в муниципальном жилье. Отказывали на основании того, что у меня нет прописки в Гайнском районе. Муниципальное жильё даётся только по постоянной прописке.
В августе прошлого года Лилия подала в суд. В суде стороны пришли к мировому соглашению.
– Я собрала документы. Сначала на очередь собрала документы. И вот с июля месяца они мне мозг парят по сей день, – продолжает многодетная мама. – Нынче, вроде, всё уже что-то продвинулось. Я была рада уже. Мне изначально сказали, давайте до весны потерпим. Весной комиссия приедет, когда снега не будет. Мне предложили жильё на улице Мира, 17 и я написала на него заявление в двух экземплярах.
Лилия рассказывает, что там когда-то жила Антонида Ржавцева. Она умерла. Дом её был обшит сайдингом, на окнах стояли стеклопакеты, дом был очень ухоженный. Со слов односельчан, женщина была добрейшей души человеком, никому никогда не желала зла.
– Я позвонила Петру Сергеевичу, сыну. И я ему сказала, что я могу заплатить за пристройки, за ремонт. Сейчас жена у него говорит, Ирина Ржавцева, что я к ним якобы вообще не обращалась.
Конфликт В мае этого года у дома Антониды Алексеевны началась суета. Сын Пётр Ржавцев с супругой периодически приезжали в дом и вывозили оттуда вещи. Дошло до того, что они сняли стеклопакеты, сайдинг, которым был обшит дом, внутри сняли потолочную плитку и потихоньку продолжают вывозить пристройки. Лилия несколько раз подъезжала к квартире, которую ей пообещали в администрации, и каждый раз натыкалась там на мужчину с супругой, которая при каждой встрече конфликтовала.
– Сняли вы своё, ладно. Но вы, блин, хотя бы по совести поставьте на место всё. Приезжала комиссия, но мне даже не дали возможность посмотреть на квартиру, – негодует Лилия. – А сын бывшей хозяйки творит там что попало. После того, как комиссия уехала, они приезжают на машинах и выносят всё, что можно. Дальше срывают. В квартире они ободрали даже обои. Местами. Прямо вот видно, чтобы только мне ничего не досталось.
Лилия рассказывает, что до этого случая отношения с семьёй Ржавцевых были хорошие.
– Я никогда с ними не ругалась. У меня старшая дочка в Петре Сергеевиче души не чаяла, любимый педагог у неё был. Он работает учителем начальных классов. А жена у него учитель физкультуры. Если бы комиссия пустила меня туда раньше, то даже те же самые рамы они ставили бы под моим надзором. Я бы это проконтролировала.
Власти В Керосе есть специалист территориального отдела – Елена Георгиян. Но о конфликте она не знала, так как была в этот момент в отпуске. 17 июня Лилия была на приёме у главы Гайнского округа Елизаветы Шалгинских, после встречи с которой многодетную маму обнадёжили, что с ней в скором времени заключат договор. Договор заключили 19 июня. 18 июня Лилия смогла зайти в дом и своими глазами посмотреть на то, что от него осталось. Вместо стеклопакетов женщина обнаружила на окнах деревянные рамы, которые, видимо, были поставлены на скорую руку, потому что, по словам женщины, качались от ветра. Сайдинга на доме к тому времени уже не было. Входная дверь была тоже поменяна на старую и поставлена, говорит Лилия, неаккуратно, потому что в образовавшейся щели можно было увидеть улицу.
– Да я уже смирилась с тем, что у людей просто нет совести, – продолжает Лилия. – Я сама ремонт сделаю. Я справлюсь. Главное, что есть свой угол теперь.
Другая сторона конфликта Сын Антониды Алексеевны, Пётр Ржавцев, говорит, что не делал ничего плохого, что всего-то забирал своё.
– Я забрал личные свои вещи. За время проживания, с детства моего, а я там 25 лет прожил, вещей у меня там было много. Мы же ремонтировали дом за свои средства. Эти вещи, дверь, например, была поменяна, окна, сайдингом обшивал я. Эти вещи я и снял. Это моё имущество. Всё остальное вернулось – окна вставлены те, которые были – деревянные. Дверь тоже поставлена, потому что она хранилась. Приехала комиссия с района, попросили меня открыть дверь. Приняла дом. Мне дали неделю – я вещи свои вывожу. Муниципалитет только крышу перекрывал. У нас уже сколько лет муниципалитет не делает никаких текущих ремонтов, ни капремонтов тем более. То есть всё, что делалось, всё делалось своими руками. Приехала комиссия. Я сказал, что это вещи мои купленные. Окна уже стояли одни деревянные. Вторые окна я нашёл и вставил. Некоторые люди подавали в суд на муниципалитет. Через суд возвращали деньги. Мы ничего этого не делали.
Пётр Ржавцев говорит, что желающих на квартиру было много, именно по этой причине он не мог пойти на сделку с Лилией Ладановой, по которой она хотела возместить ему весь проделанный ранее ремонт.
– Насколько мне известно, заявлений, в которых просят предоставить им квартиру, было много. И не факт, что этот человек бы попал в этот дом. То есть на каком основании я мог бы с ней заключать какие-то устные и письменные договорённости и продавать ей вещи, если не факт, что её туда заселят, понимаете? Например, она бы мне заплатила, её бы туда не заселили, а мне потом деньги возвращать? – объясняет мужчина по телефону. – Оскорбила её супруга у меня на эмоциях. Я её не оскорблял. Лилия Анатольевна потому что не понятно как себя ведёт к имуществу моему. Практически год дом стоял после смерти матери. Я платил за него. Муниципалитет не дёргал меня. У меня остались постройки, мои личные постройки, которые покрыты железом: баня, дровяник, гараж. У меня осталась там баня, мне её тоже надо разобрать. И сейчас проблема стоит в том, что я вот приехал, она снимает меня на видео со словами: что вы делаете на моей земле? Я не понимаю её претензии. Я более спокойно отношусь к её словам, а вот супруга у меня, да, на эмоциях. У неё больше негативное отношение сложилось. Ну что сделаешь? Человек есть человек.
На вопрос о том, зачем они с супругой сняли сайдинг и стеклопакеты, Пётр рассказывает:
– Окна можно было поставить, да, лучше. Но я не специалист. Пластиковые окна, думаете, лучше стояли? Дом такой и был. Я забрал свои вещи и постарался вернуть дом в таком состоянии, в каком практически он и был. Я помню этот дом. Я в нём родился. Он так же был с щелями. Мы эти щели заклеивали. А то, как эти окна вставлены… Ко мне какие претензии? Комиссия приехала, комиссия приняла. Человек хотел, я так понимаю, на готовенькое прийти. В готовый дом. Комиссия, когда принимала, сказала, что не факт, что она здесь будет жить, потому что заявлений много. Мне называли цифру, от 10 до 16 человек. Там таких домов, как у мамы, куча домов. Просто к нашему были приложены руки. Маме я помогал делать ремонт. Она привозила всё сама, она работала, у неё были средства и возможности. А кто делать будет? Конечно, сын.
Глава Гайнского муниципального округа Елизавета Шалгинских про сложившуюся ситуацию говорит следующее:
– Лилии Анатольевне договор соцнайма оформляем. Там, видать, какой-то конфликт идёт или, может, к любому так отнеслись, кто захотел бы заехать в квартиру.
По факту того, что из муниципальной квартиры продолжают вывозить имущество, администрация округа обратилась в полицию. Полиция приезжала в среду, 19 июня.
