В два года от неё отказалась мать. В 10 лет она косила в поле. В 11 уже пилила лес двуручной «Дружбой». И дождалась с войны отца. Живого. Хотя была похоронка… И очень хочет она — Анастасия Чугаева, 10-летняя девочка, работавшая в тылу, а теперь 91-летняя бабушка — только одного…
Анастасия Александровна Чугаева помнит каждый день, когда 10-летней девочкой работала в поле и помогала своей мачехе. Мама от неё отказалась, когда ей было два года. Растил девочку папа, пока его не призвали. Жили они тогда в деревне Шайтанова Кудымкарского района, в двух километрах от Кувы. Сейчас этой деревни уже нет.
Свой рассказ бабушка Настя начинает со слезами на глазах. Её охватывают воспоминания.
— В 41 году мне было десять лет, — рассказывает Анастасия Александровна дрожащим голосом на коми-пермяцком языке. В глазах стоят слёзы. — А я ведь уже работала на прополке или в поле хлеб убирала.
Пока папа был на войне, жила Настя с мачехой. Годы были очень тяжёлые. Булку хлеба давали на двоих на неделю. Слава Богу, в хозяйстве была корова. Но для неё нужно было сено, которое маленькая Настя вместе с мачехой заготавливали вдвоём. В десять лет девочка научилась косить траву сначала серпом, а потом и косой. Сама косу отбивала и сама натачивала. Высушенное сено они с мачехой Анной Андреевной взваливали ношами на свои плечи. Так и носили. Лошадь в деревне была одна, и её не давали. Берегли.
— Помню, как папа пришёл, вот только год не помню. Да мне и не важно было тогда, какой год. Я ж маленькая была. Главное, папа вернулся. Живой, — тяжело вздыхает Анастасия Александровна. — Он был сильно ранен. Рана у него была огромная на левом бедре, от колена до пояса. Вернулся на костылях. Как сейчас помню, как его увидела. Зима была. Он в валенках, военной шинели и на костылях. Эх, как же я была рада! — улыбается бабушка Настя сквозь слёзы. — Главное, живой папка!
Вытирая слёзы уголочком синей цветастой косынки, Анастасия Александровна продолжает:
— А ведь до этого, пока папа был на фронте, нам пришла похоронка, — удивляет бабушка. — Будто папка мой умер. Мачеха моя тогда с другим начала встречаться. Думала, папа умер. А он возьми да и вернись. И тогда мачеха моя ушла от него. Жить вместе они перестали. Через какое-то время папа нашёл мне новую маму. И стали дальше жить.
Успокоившись, бабушка Настя рассказывает, как часто недоедала в годы войны, как ей хотелось бы поесть чего-то сладенького, но кроме томлёного в русской печке турнепса, сладкого ничего больше не доставалось. Сахара в годы войны не было. Чтобы прокормиться, приходилось собирать и хвощ с полей, в народе эту траву называют «пистики», и сныть. Давали немного муки. И, чтобы её хоть как-то сэкономить, хлеб пекли из муки, перемешанной с высушенными пистиками и другими травами.
Настя окончила четыре класса школы в Куве. Помнит, как она с другими ребятками из своей деревни собиралась и ходила пешком до школы. А зимой, когда темно, они собирали еловую смолу и жгли по дороге. До школы добирались с чёрными от копоти лицами. Учились неделю, жили на квартирах, и на выходные домой. Опять пешком.
— Одевались в то время тоже просто, — продолжает бабушка. — На мне только мешковина была. Летом, в основном, босые бегали, или в лаптях. Позже лапти я сама плела, и за берестой всегда сама ходила.
Анастасия Александровна выдыхает и задерживает взгляд, опустив глаза. Выдержав небольшую паузу, она продолжает:
— После того, как школу закончила, мне было лет 11 уже, я пошла работать в колхоз, в лес. Пилили деревья на дрова. И я пилила двуручной пилой «Дружбой-2». А куда деваться? Это был адский труд.
Там, в лесу, Настя познакомилась со своим будущим мужем. Когда ей исполнилось 18 лет, он выкрал её и увёз в свою деревню, в Осипово. Там они потом и жили с его мамой, пока его не забрали в армию. После армии молодые смогли построить дом и стали жить отдельно. Детей у них не было.
Пользуясь случаем, бабушка Настя хотела бы пожелать молодёжи быть терпеливыми и уважать старших. А ещё она очень хочет, чтобы не было войны. Ведь то, что она пережила в военные годы, не забывается никогда.
Текст и фото: Анна Яркова
