80 лет назад провалилась операция по подрыву советских военных заводов. Диверсанты по ошибке были десантированы в глухую коми-пермяцкую тайгу в лютый мороз.
Тёмной февральской ночью 1944 года из аэропорта Риги вылетел трёхмоторный самолёт без опознавательных знаков, выкрашенный в чёрный цвет. Кроме экипажа в нём сидели семеро агентов фашистской диверсионной группы «Ульм», которых должны были забросить в глубокий советский тыл, в Молотовскую* область.
Диверсионная школа К концу 1943 года ситуация на фронтах Великой Отечественной войны окончательно сложилась в пользу Советской армии. Фашистов разгромили и под Сталинградом, и в Курской битве. Была выиграна битва за Кавказ. И тогда в недрах СС возникла идея масштабных диверсий в советском тылу, на угольных шахтах и предприятиях, выпускающих танки, пушки и боеприпасы.
В немецком местечке Оствиц близ города Бреслау была организована диверсионная школа «Цеппелин». В нее зачисляли белоэмигрантов и пленных красноармейцев. Из них собирались создать диверсионные группы, которые должны были подрывать оборонные предприятия, а также ведущие к ним линии электропередач и железнодорожные пути.
Из 70 курсантов после трёх месяцев тренировок было отобрано 30. Им и предстояла заброска на Урал. Первую группу должны были забросить под Кизел, вторую – после сигнала о благополучном приземлении первой семерки – в Челябинскую область.
Вот только там их уже ждали. Партизанам удалось захватить под Псковом, где находился тренировочный лагерь подготовки диверсантов, заместителя начальника диверсионной школы, так что советская контрразведка своевременно получила данные о готовящихся акциях. Руководителям краевых и областных подразделений госбезопасности была разослана ориентировка на диверсантов и указание «обеспечить круглосуточное наблюдение за воздухом, принять меры к усилению охраны промышленных объектов и транспорта от диверсии».
Бесславная семёрка Из семи диверсантов, которых забросили в Молотовскую область, четверо были из белоэмигрантов, трое – бывшие военнопленные.
– На допросе в лагере для военнопленных мне предложили пойти работать на немецкий завод, вступить на службе в немецкую армию или пройти подготовку для последующей заброски в тыл Советского Союза, – признавался впоследствии на допросе в НКГБ один из диверсантов, 23-летний Петр Андреев. – Я выбрал последний вариант, так как считал, что только так смогу выбраться из Германии в Советский Союз.
Хотя верить его словам особых оснований нет. Перед учёбой в диверсионной школе он, спасая собственную жизнь, выложил немцам всё, что знал, о вооружении и численности советских частей, в которых служил, а также об оборонных предприятиях страны.
В отличие от Андреева, другой диверсант, Николай Стахов, сам предложил немцам свои услуги для шпионской работы. В годы гражданской войны он служил в армии Врангеля, а в 1920 году, после её разгрома, эмигрировал за границу. Во время отечественной войны Стахов поступил на службу в подразделение полицаев, боровшихся с партизанами. Там, улучив удобный случай, обратился к сотруднику «Цеппелина» и был направлен в диверсионную школу.
Старшим группы «Ульм» был Игорь Тарасов – также бывший офицер белой армии. Помимо того, входили в неё два радиста, Халим Гореев и Анатолий Кинеев, Юрий Марков – из белоэмигрантов и бывший помощник оперуполномоченного НКВД Николай Грищенко.
Полмиллиона для бандитов Все диверсанты должны были выдавать себя за красноармейцев, возвращавшихся домой после лечения в госпитале. Для каждого были подготовлены обмундирование, документы – красноармейские книжки, справки о нахождении в госпиталях, отпускные билеты о временном увольнении из армии по болезни и солидная сумма денег.
В старом фильме «Щит и меч» есть момент, когда перед заброской диверсантов немецкий офицер уточняет у них, все ли выдано: документы, деньги. «Да, по 10 тысяч на человека», – отвечает старший группы. Для агентов «Ульма» фашисты более расщедрились – на семь человек дали полмиллиона рублей.
В то время буханка ржаного хлеба на рынке стоила 150-200 рублей, литр водки – 450 рублей. Но деньги были выделены не только для самих диверсантов. Помимо основного задания, подрывов инфраструктуры – они должны были также найти дезертиров из Советской Армии и сколотить из них банды. Вот для оплаты этих будущих бандитов и предназначалась часть денег.
Группу снабдили продуктами в расчете на три недели, лыжами, спальными мешками, а также подготовили семь килограммов пластической взрывчатки.
При выброске у каждого агента с собой было оружие, бинокль и фляга со спиртом. У радиста Гореева – еще и рация. А всё остальное снаряжение, включая продукты, сбросили с самолёта в пяти отдельных пакетах.
«Промашка вышла» Чёрный самолет в ночь на 18 февраля сбросил парашютистов в небе над Молотовской областью. Но руководство «Цеппелина» напрасно ждало радиосигнала от своих агентов. Через два дня, так и не получив ни звука от первой диверсионной группы, немцы отменили заброску второй. Диверсантов, которые должны были вылететь в Челябинскую область, практически сняли с самолёта.
Не слышала вражеских передач и радиоразведывательная служба органов госбезопасности. Хотя позывные диверсионного центра, ищущего своих агентов, она фиксировала в эфире вплоть до 29 февраля.
Причина молчания диверсантов выяснилась позже. Но немецкий пилот то ли ошибся в расчётах во время столь длительного перелёта, то ли побоялся, что не хватит топлива до «расчётной точки», только вместо Кизела парашютистов сбросили за 300 километров от нужного места, в глухой тайге Коми-Пермяцкого округа, где в то время стояли лютые морозы. К тому же сильным ветром всю группу раскидало в разные стороны. Куда-то зашвырнуло и пакеты с припасами.
Из семи остались трое Старший диверсионной группы Игорь Тарасов сильно разбился во время приземления. Очнувшись после падения, он обнаружил, что, лёжа в снегу, обморозил ноги. Вначале он пытался согреться спиртом, а затем поняв, что находится в безвыходной ситуации, застрелился, оставив записку с описанием своей ситуации и пожеланием: «Пусть сгинет коммунизм. В моей смерти прошу никого не винить».
Покончил с собой и Гореев, получивший серьезные травмы во время приземления. Парашют Юрия Маркова зацепился за дерево, сам диверсант запутался в стропах, не смог освободиться и замёрз насмерть.
В тайге, среди сугробов, оставшиеся четверо диверсантов с трудом нашли друг друга. Но припасы так найти и не удалось. Они соорудили из парашютов подобие палатки и укрылись там от мороза.
В качестве еды диверсанты, не имевшие никаких продуктов, стали использовать трупы своих же товарищей – Тарасова и Гореева. Через месяц после выброски у радиста группы Кинеева, который обморозил ноги, началась гангрена. Так что его, «избавляя от мук», пристрелили свои же. А потом – съели.
Полтора месяца, пока не начал таять снег, диверсанты прожили в своей палатке, питаясь человечиной. И только, когда стало можно ходить по лесу, они отыскали пакет с едой. Консервы помогли им продержаться до лета. А потом оборванные, грязные, заросшие агенты отправились на поиски жилья.
Вместо военкомата – в НКВД – До военных и милиции начали доходили слухи из таёжных деревушек, что к людям время от времени из леса выходят незнакомцы, просят на чистом русском языке то картошку, то спички. Местные жители принимали их за дезертиров, побаивались и поэтому не хотели портить с ними отношений, – вспоминал коми-пермяцкий журналист Федор Истомин.
Тем временем специально созданные отряды вели поиски диверсантов. И 6 июня двое жителей деревни Кая добрались до райцентра Бисерово с сообщением – у одной из их односельчанок остановились трое неизвестных в форме солдат Советской Армии, вышедших из леса. Эти населённые пункты находятся в Кировской области, недалеко от границы с Гайнским районом.
Милиционеры поехали проверять информацию. Но когда добрались до места, в деревне никого из посторонних не было. Оперативная группа вернулась обратно, оставив в Кае оперуполномоченного Сидорова.
– Появились они, там, у моста сидят, – уже под вечер прибежал к Сидорову один из местных. Милиционер вместе с несколькими колхозниками отправился туда.
– Куда идёте? – поинтересовался он у «красноармейцев».
– Да сами не знаем куда, – отозвался один из них.
– В село Бисерово, в военкомат, – уточнил второй.
– Я иду туда же, пойдёмте со мной, – предложил Сидоров.
Так, большой компанией, вместе с колхозниками диверсанты и дошли до Бисерово. Но попали не в военкомат, а в НКВД. В райотделе все трое покорно выложили оружие, назвали себя и признались, что являются немецкими агентами.
Потом подробно рассказывали о том, как попали в диверсионную школу, о порядках, царивших в ней, о своем задании. Охотно показывали свои стоянки в коми-пермяцком лесу и места, где закопали останки остальных агентов.
Спустя год, в июле 1945 года суд приговорил их за измену Родине к срокам от 8 до 15 лет.
*В 1940-57 годах Пермь носила имя председателя правительства СССР Вячеслава Молотова, а область, соответственно, называлась Молотовской.
Подготовлено по материалам «Комсомольская Правда Пермь»
