Полтора года Юлия Беляева из Москвы работает главным режиссёром коми-пермяцкого театра. Признаётся — сложно. Но не было постановки, которую она сделала бы только по заказу, без любви. Каково это — человеку из столицы работать в маленьком городе, и как режиссёр из Москвы оказалась в Кудымкаре?
Юлия Беляева, главный режиссёр Коми-Пермяцкого национального драматического театра, 37 лет
Почему Кудымкар? Первая моя постановка была «Старый Башмак», после лаборатории «Живая классика». Это было, по-моему, то ли в 18-м, то ли в 19-м году. Потом я приехала года полтора назад на постановку Шукшина «Раскас». Ну и здесь достаточно неожиданно ушёл Андреев Сергей Георгиевич по своим причинам, и театр остался без главного, и я стала и.о. Весь прошлый сезон я была исполняющей обязанности.
И вот с этого года я стала главным. Полтора года я здесь. Ну надо было соглашаться быстро. Конечно, было бы удобнее, если бы меня к этому готовили и всё такое. Но театр был действительно в жёсткой ситуации, потому что ушёл главный. При этом при всём была пандемия и театр ничего не выпустил. Пандемия не пандемия, а госзаказ и госплан никто не отменял. Театр должен выпустить определённое количество спектаклей. Есть госплан. Театр закрыт. В театре работать нельзя. Но спектаклей должно выпуститься ровно столько, сколько они выпускались в обычное допандемийное время, поэтому мы с августа по декабрь выпустили практически весь годовой план.
«Раскас», «Тихоход», «Доплер» Аня Вишневская ставила и «Хозяйка медной горы». И на малой сцене «Пошехонская старина», которая в принципе была заморожена из-за пандемии, и детский спектакль «Курочка ряба». За полгода выпустили шесть спектаклей. Выполнили весь план. Некоторые были готовы, их надо было просто вспомнить.
Театр мне не чужой. Я согласилась, потому что мне было интересно, и мне нравится труппа, мне нравится театр. Как мне кажется, это вообще, мне кажется, подходит. Не всем режиссёрам подходит быть постоянными режиссёрами. Многим интереснее и важнее ездить. Мне нравится знать труппу, знать артистов. Мне интересно выстраивать политику репетруарную театра.
О ситуации с режиссёром Андреевым Я не внутри этой ситуации. Я понимаю, что нельзя человеку сидеть на одном месте. Особенно художнику. Так нельзя. Для режиссёра нужно продолжать ездить обязательно. Нельзя художнику быть в комфорте. Мне кажется, это неправильно.
Обязанности Я предлагаю директору, директор предлагает свои кандидатуры. Не то, чтобы я единолично взяла там и сама что-то решила. В любом случае, режиссёр и его предложения, что будет ставить режиссёр – всё это, конечно, проходит через обсуждение с директором. Потому что главный режиссёр под директором. Я могу предложить то или иное… Меня директор слышит, или говорит «нет». Конечно, директор или администрация театра вносят коррективы. И надо уметь договариваться.
Режиссёры из других городов Это даже замечательно. Это обогащает репертуар. Обогащает интересными новыми режиссёрскими ходами. И очень прокачивает артистов. Каждый режиссёр привносит свою технику работы с артистом, свою трактовку материала. У каждого своя «кухня». Артист от каждого режиссёра, если это хороший режиссёр, берёт какие-то важные инструменты в профессии. Поэтому, конечно, это можно понять и по афише, что там кроме меня ещё есть режиссёры. Хотя Беляевой там тоже много. Ну, потому что я здесь постоянно и ставлю много. Ну, конечно, режиссёры приезжают.
Очень сложно позвать режиссёра, чьи спектакли ты не видел. Ты не знаешь, как он работает. Мне кажется, в журналистике, как и в кино – всё на связях. Не потому, что они все мои друзья. Все мои друзья или знакомые, они так или иначе связаны с театром. Я понимаю большую ответственность свою перед зрителем, перед артистами и театром, что правильный выбор нужного человека может многое дать. Точно так же, как и неправильный выбор может нехорошо сказаться на атмосфере. Репертуар дело хрупкое. И зритель может тоже быть обидчивым. Но ничего, это всё эмоции. Театр работает с эмоциями.
На спектакль В среднем уходит месяца два. Зависит от многого. Понятно, что есть такой материал, есть режиссёр. Я в своём ритме живу. В Москве это возможно. Госплан в театрах там намного меньше, например, чем в маленьких городах. Уникальная особенность русского театра. В Европе мало стран, где есть репертуарный театр вообще.
Труппа Труппа по-настоящему очень сильная. И на всех фестивалях, просто на всех фестивалях все говорят про наших прекрасных артистов. И это правда. Есть особенности — она очень большая. И я понимаю: чтобы труппа была в том же хорошем состоянии, то есть в тонусе, ну, так же, как спортсмен — [надо] репетировать, играть и всё что угодно.
Труппа 43 человека. Одно время Володя Данай выпускал «шутников», я выпускала «Войцека» и понимала, что у меня ещё полтруппы просто сидит там и «курит бамбук» — (смеётся) — я взяла себе вторую работу «Три девушки в голубом», и когда три параллельно спектакля репетировались, у меня почти вся труппа была в работе. Это было очень сложно физически для меня. Наверно, нам не хватает ещё одного режиссёра, чтобы мы вместе как-то, в тандеме.
Очень рада, что у нас на ставке есть хореограф и у нас есть танцкласс. И это классная прокачка. И она сейчас ставит танцевальный спектакль со сложной хореографией. Со следующей недели (с 4 апреля – прим. авт.) говорила Анатолию Пахомовичу позвать ребят. Очень классных. На неделю приезжают артисты из Москвы, у них школа актёрской эксцентрики. У артистов будет возможность побывать на мастер-классах.
Ещё один режиссёр? Ну это не так-то просто. У нас действительно ставка есть. Мы это обсуждаем. Просто нужно его найти. Ну на самом деле приехать и жить в Кудымкаре… Даже для меня непросто. Я ездила в разных городах. Мой дом в Москве и все мои друзья в Москве. Это было достаточно сложное решение. Но оно было связано с профессиональным ростом.
Выбор артистов Бывает, ты читаешь и думаешь над материалом и уже представляешь каких-то артистов, когда ты их знаешь. Иногда ориентируешься, когда человек давно не получал какую-то роль… Сейчас выпустили «Дядюшкин сон» и мне кажется, что у Андрея Майбурова очень интересная роль, в подобной я его не видела. Такое есть понятие — роль на сопротивление.
Дом Я, конечно, езжу домой постоянно, когда могу. Ну, во-первых, дороговато, а во-вторых, тут много дел. Ну, я стараюсь ездить. Я тяжело переживаю разлуку. К этому сложно быть готовым. Но что поделать, такая работа. Это сложно. Сложно по личным пониманиям. И Москва, конечно, очень много всего даёт, в профессиональном смысле. Ходить на спектакли других режиссёров, ходить на выставки, ходить на концерты. Это необходимая часть режиссёрского роста. В Кудымкаре, в этом смысле, будем честны, скудновато.
До Кудымкара Окончила я в 2013 году (ГИТИС – прим. авт.). После окончания я немножко ставила в Калуге, два спектакля. После этого я работала в театре «Сфера». У меня была ставка. Маленький театрик. Ушла оттуда сама. Надо было идти дальше. После работала в Москве. В Петропавловске-Камчатском я была. Во Владимире ставила спектакли.
Надолго ли в Кудымкаре? Мне кажется, глуп тот человек, который ставит планы больше, чем на один день. Сейчас немножко сложно всё и не очень понятно. За эти полтора года я поставила восемь спектаклей.
О Кудымкаре Кура (так Юлия называет Кудымкар – прим. авт.) — мой второй дом! Но мне сложно. Я человек больших городов. Я родилась в Москве, выросла в Москве. То, что вы называете суетой, я называю это пульсацией. Мне, конечно, этого не хватает. Но я это сама себе создаю на работе. Много работаю.
Любимая постановка На самом деле, я такой режиссёр, который любит все свои спектакли. Это как у мамы спросить, кто любимый ребёнок. Это очень сложно. Ну, например, «Войцека» я давно хотела поставить. Пока я не могу сказать, что была хотя бы одна работа, которую я поставила по заказу, без любви.
Дальше Мы планируем и, надеюсь, мы сделаем большой спектакль «Пиноккио». По сути, Коллоди писал библию для детей. Это прямая противоположность Буратино. Его сквозная линия — обрести душу и стать живым мальчиком. У Толстого же задача была у Буратино найти ключик, где все были бы равны и свободны. По сути, коммунизм. И это любопытная переписка. И это такая история про человечность. Как деревяшкам стать людьми.
Про ситуацию в стране Вы вряд ли сможете это написать, потому что это нецензурная лексика, — смеётся. Делая длительную паузу, на выдохе выдаёт:
— Ну, это мрак. Мы идём к мраку. Я понимаю, что это демо-версия. Пока лайт. Пока мы с вами сидим и об этом говорим. Пока нас попугали, этих идиотов из театра (в марте полицейские составили протоколы на Юлию Беляеву и артистку Ксению Отинову по новой статье КоАП «о дискредитации ВС РФ», по сути, за личные мнения — прим. ред.). Где их ещё найти, как не в театре.
Текст: Анна Яркова. Фото: Константин Седегов
