«Пусть Мария Семеновна узнает…»
— Меня зовут Марк Постоногов. Мою учительницу зовут Мария Семеновна Бразгина. Она мой учитель, одна и единственная. Потому что у меня один учитель, и я у нее единственный ученик. Она приходит ко мне домой, и мы с ней занимаемся. Мне трудно ходить, я учусь дома на домашнем обучении. Она меня многому научила, очень люблю с ней поговорить о жизни вообще.
По-моему, я половину урока на это трачу. Но Мария Семеновна все понимает и терпит, пока я выговорюсь. У нее есть класс, где она ведет уроки, она мне рассказывает о своих других учениках. Интересно послушать. Мне ее бывает жалко, что ей приходится приходить ко мне и в дождь, и в снег. По-моему, это жертвенность какая-то. Мы друг друга понимаем, это очень важно. Она меня всегда выслушает, даже если я говорю глупости. Мне нравится, что она с юмором.
Если бы мы серьезно принимали себя, то превратились бы в консервы. Я так думаю. Можно сказать, что мы с моим учителем дружим. Я даже учителю рассказываю больше секретов, чем своей маме. Пусть Мария Семеновна узнает, как она мне нравится. Хочу поздравить ее через газету «Парма-Новости» с наступающим праздником Днем учителя! Желаю терпения и здоровья. Остальные слова я скажу, когда она придет на уроки, которые я жду с нетерпением.
«Сеять умное, доброе, вечное!..»
— Всем классом убежать с пары в весенний парк, есть свежий белый хлеб, отламывая прямо от буханки, пить газировку, смотреть на большие деревья, на небо и солнце, и дышать, дышать весной и свободой!.. Прямо на уроке играючи пытаться вызвать дух Николая Васильевича Гоголя и задавать ему вопросы… На последней за школьную жизнь паре литературы всем классом вылезти в окно актового зала прямо на крышу, ускользнув из-под подозрительного взгляда «правильного» учителя. И слушать великие стихи, в волнительном и сильном исполнении одноклассника!.. И дышать… Весной и свободой!.. Вместе с Учителем. Без разрешения администрации. Вопреки всем приказам из минобра. Прочь из системы. Вон, за рамки. Правила существуют, чтобы их нарушать. Сеять не только разумное, но и «безумное», доброе, вечное!.. Быть свободными! Иметь смелость быть собой. Ирина Александровна, наша ИА, спасибо!.. Это навсегда. И это – бесценно.
Снежана Пастухова, школа №3, 11 «е», выпуск 2000 года.
«Дарит тепло своей души…»
— В наше время учитель — это одна из самых нужных, но в то же время самых сложных профессий. Мне кажется, что учитель – это даже не профессия, а образ жизни. Я считаю, что учитель должен быть умным, добрым и строгим, открытым и понимающим. Я с восторгом могу сказать, что в моем Коми-Пермяцком политехническом техникуме очень много таких учителей.
Но об одном учителе я хочу рассказать подробнее. Мой любимый учитель – учитель обществознания и граждановедения Горкунова Екатерина Витальевна. На протяжении уже трех лет Екатерина Витальевна является моим классным руководителем. Об этом удивительном человеке можно говорить вечно. Екатерина Витальевна прекрасно знает и любит свою работу и, что самое главное, все свои знания передает нам. Она умная, добрая и строгая, и в любой ситуации старается найти компромисс.
Приходя к ней на урок, сам заряжаешься положительными эмоциями. Она помогает нам найти тот путь, который поможет нам открыть свои самые лучшие качества. Екатерина Витальевна каждый день нам дарит тепло своей души, доброту, блеск своих глаз, лучезарную и светлую улыбку. Я уверен, что все ученики, когда-либо учившиеся у нее, любят, помнят и уважают этого замечательного и искреннего человека. А я рад и горд тем, что судьба преподнесла мне именно такого учителя.
С праздником, Екатерина Витальевна! Дмитрий Жикин.
«Я очень благодарна вам…»
— «Ты юность наша вечная, простая и сердечная — учительница первая моя». Мы — первоклашки 1 «б» 1998 года школы №8. И она – молоденькая, Татьяна Алексеевна Ермакова. Мы – ее самый первый класс. Задорная, веселая, чуткая, добрая, понимающая, интересующаяся жизнью каждого своего ученика, постоянно советующаяся с родителями… Я ее обожала. К сожалению, проучившись год, ушла из школы в другую. Сейчас мне 25, но теплое чувство благодарности к Татьяне Алексеевне осталось. Она и сейчас интересуется моей жизнью, сочувствует, поддерживает. Я очень благодарна вам, Татьяна Алексеевна, за все доброе, умное, светлое.
Софья Новожилова, Кудымкар.
«Самый настоящий друг, наставник…»
— В то далекое время, когда я учился в Политехе на специальности «Авиадвигатели», не было мобильных телефонов, цифровых фотоаппаратов, фейсбуков и ватсапов, поэтому связь была по нынешним меркам, неважнецкая. Зато живое общение было на высоте. Не колеблясь, я выбрал из иностранных языков тот, что изучал в школе — французский. Вела его пожилая интеллигентная женщина — Инна Александровна Ермилова. Она была чем-то похожа на мою бабушку. Немножко полноватая, со светлыми волосами, добрыми синими глазами. Москвичка, закончила на иняз, была в меру ироничной, всегда и часто умела поговорить о чем-то постороннем так, что сразу располагала к себе. Тем не менее, все наши пространные беседы всегда сводились к неизменному французскому языку.
Занимались мы маленькими группками по 2-3 человека, нередко я оказывался один на паре. Она добросовестно обучала меня всему, что мне могло пригодиться на моей специальности. Где только Инна Александровна доставала технические журналы про самолёты на французском языке — уму непостижимо. Я пыхтел, потел, обкладывался старинными бабушкиными словарями 1936 года и переводил.
В перерывах мы беседовали о Франции, где она бывала регулярно два раза в год. Рассказчиком Инна Александровна была бесподобным. Никогда не хвасталась тем, что побывала за границей, умела подшутить над собой, у нее всегда в запасе была уморительная история о похождении «русской в чужой стране». Но, как мне казалось, Франция была для нее домом родным. Мадам Ермилова одинаково прекрасно и комфортно чувствовала себя и дома в Москве, и в Перми на работе, и в Париже в гостях.
О делах личных мы говорили мало, почти даже ничего. Поэтому я мало что про нее знал. Она с улыбкой на слегка подкрашенных губах рассказывала о родных Сокольниках, о домике в лесу в пермском университетском городке, о кривых улочках Монмартра и о тысяче других потрясающих вещах. Инна Александровна не была туристкой – она не рассказывала ни об Эйфелевой башне, ни об Елисейских полях, ни о Триумфальной арке. Зато много о том, какие великолепные булочки подают в уличных кафешках в Латинском квартале Парижа, как прекрасен солнечный Прованс и суровая Нормандия. Она могла влюбить студента и в себя, и во Францию, и во французский язык. А также подхлестнуть любовь к специальности, окрашивая ее в цвета французского флага.
Инна Александровна не сидела на месте. Она была крайне деятельным человеком. Знала японский язык, организовала филиал русско-японского общества в Перми, проводила фестивали японского кино, организовала курсы изучения японского языка и мечтала побывать в Стране Восходящего Солнца.
Когда мне пришлось покинуть это учебное заведение, мы не успели попрощаться. Инна Александровна была или в Москве или во Франции, уже не помню. Встретиться нам уже не довелось. Знаю только, что она ушла из университета через год или два после меня. Жаль, я мало что понимал тогда в людях и настоящей дружбе. Это был самый настоящий друг, наставник. Прошло уже лет 14, и я не знаю, чем она занимается, жива ли мадам Ермилова. Даже фотографии ее у меня нет… Спасибо вам, ма шери, за восхитительный французский!
Константин Седегов, редактор сайта ПН
