– Даша я, – представляется пожилая худощавая женщина, – Даша Павловна (По паспорту она Донголя Пронасовна – прим. автора). Живу одна.

Бабушка живет в старом деревянном четырехквартирном доме, который раньше принадлежал леспромхозу. Сейчас леспромхоза нет. Потолок в квартире пенсионерки весь в пятнах от подтеков дождевой воды. Углы стен все в трещинах. Пол уходит вниз от небольшой кухоньки в сторону комнатки, где стоит кровать.

– Вся печка валится, все везде течет, – перечисляет женщина. – Одна стена трещит все время. Я уже боюсь. Все сыплется – вчера только убирала.

– Крыша провалилась с одной стороны, – рассказывает сын пенсионерки Леонид. – Здесь я подпорки поставил под балки. Если их уберешь, то все упадет.

В этом доме баба Даша поселилась в 1973 году. С тех пор дом ни разу толком не ремонтировали. В 45-м году семью Донголи Протасовны репрессировали. С Литвы выселяли поляков, поэтому ее родителей вместе с тремя детьми отправили в Чугайнов Хутор Юрлинского района. Даше тогда было шесть лет. Сейчас в живых из семьи осталась она одна.

Каждый день в прохудившемся доме старушка мучается давлением. С утра надевает фуфайку, иначе замерзнешь. Зимой днями напролет сидит возле треснувшей печки. Из всех радостей жизни у нее есть только телевизор да “хозяин дома” – кот Мишка.

– Медаль есть у нее, передовица труда она, – вступает в разговор сын Леонид. – Здесь ни больницы, ничего – приедут раз в неделю… Связи тут нету. Если что случится, куда она? Ничо никому не нужно…

Сын Леонид живет в деревне Шадрино Кудымкарского района. Он готов взять жить маму к себе, но она не хочет: привыкла жить одна, лишь бы жилье было пригодным.

– Я бы хоть где жила. Лишь бы поближе к городу, – смотрит в пол баба Даша. – Все в город бы стараешься. К сыну не иду жить. Я уже привыкла одна. Сколько лет я уже одна живу. Привычка ведь.

Репрессированной после войны пенсионерке государство по закону обязано выделить жилье. Только государство не торопится это делать. Оно, похоже, тихо ждет, пока проблема разрешится сама собой.

В отделе экономики Кудымкарского района предполагают, что пока очередь женщины подойдет, может пройти около шести лет.

Начальник управления экономики Кудымкарского района Анна Вавилина говорит, что по Кудымкарскому району еще ни один репрессированный не получил субсидию на приобретение жилья. Сейчас очередь дошла только до тех, кто вставал на учет в 2001 и 2002 годах. Всего в списке очереди по Кудымкарскому району состоит 25 человек. Это те, кто встал на учет с 2009 до 2014 года.

Кудымкарский юрист Леонид Рассада говорит, что жилье можно «выбить» через суд.

– Вытребовать реально, – объясняет он. – Если это ее право, то, значит, это чья-то обязанность. Можно ведь заставить исполнить эту обязанность. Вплоть до решения суда. У нас есть прокуратура. Эта женщина, скорее всего, относится к категории людей, которым помощь оказывается. То есть она репрессированная, пенсионер, сама свои права защитить не может. Я думаю, ей нужно обратиться в прокуратуру. Она в любом случае поможет. Вплоть до того, что она может выступить на ее стороне в ее интересах в судебном порядке, если она попросит.

Кроме всех бед, свалившихся под старость лет на пожилую женщину, которая пережила войну и была сослана с родными в шестилетнем возрасте, у Дарьи Павловны совсем не открывается дверь в ее холодный одинокий мир. Чтобы зайти в дом, обычному человеку с усилием приходится дергать дверь, потому что пол в ограде дома поднялся – дверь до конца не открывается. Пенсионерке приходится протискиваться в щель между дверью и косяком шириной около сорока сантиметров.

– А вот так и хожу, – вздыхает женщина. – С дровами-то вообще не могу заходить.