“На грани была”
В мае исполнится два года, как Полины Полуяновой нет. У ее мамы Ларисы до сих пор стоит перед глазами картина, как малышка, лежа в больнице на кушетке, извивается от боли и тихонько стонет. Полине всего годик и объяснить, где у нее болит, она не может. Малышке ставят уколы. От одного из них она теряет сознание. И, как оказывается впоследствии, навсегда.
– Здорового ребенка на кладбище положили! За что? Почему? – плакала после похорон Лариса, ругая врачей. – Почему они живут, воздухом дышат, а мой ребенок лежит на кладбище?
Адвокат Владимир Медведев, к которому обратилась Лариса, вспоминает, что в то время очень переживал за нее. Говорит, Лариса была на грани. А когда человек на грани, он может сделать с собой все что угодно.
– Я понимаю ее. У меня тоже есть дети. Она потеряла ребенка, когда тому был всего годик. Мама с малышом в этот период очень близки. И тут такое, – сочувствует адвокат.
Пока Полина была в сознании, Лариса до последнего кормила ее грудью. Когда малышка умерла, организм, как рассказывает Лариса, словно почувствовал это, и молоко неожиданно пропало.
“Выбор каждого”
Уголовное дело в отношении Виктории Носковой – единственное уголовное дело в отношении врачей, которое рассматривалось в Кудымкарском городском суде за последние пять лет. Такую статистику наш источник из правоохранительных органов объясняет просто: врачебную ошибку доказать крайне сложно, почти нереально.
Обычно факт врачебной ошибки выявляет судебно-медицинская экспертиза. Однако в России она, как правило, проводится в том регионе, где и произошел случай смерти пациента в больнице. Отсюда, как предполагают люди, и возникает предвзятость. Вполне возможно, что врачи-эксперты хорошо знакомы с врачами, на которых жалуются пациенты.
В конце 2014 года на передаче «Пусть говорят» по «Первому каналу» эта проблема обсуждалась. Гости передачи предложили депутатам Госдумы узаконить, чтобы судебно-медицинская экспертиза проводилась в других регионах – не в том, на врачей которого жалуются пациенты.
Адвокат Владимир Медведев низкую статистику «врачебных дел» объясняет и тем, что не каждый решится выступать публично. Ведь рассказывая свою историю публично, особенно связанную со смертельным исходом, человек снова переживает произошедшую трагедию. И некоторые считают, что лучше промолчать и просто помнить умершего.
– Это выбор каждого, – подытоживает адвокат.
“Цеплялась за жизнь”
Лариса Полуянова решилась выступить публично. И даже согласилась опубликовать фотографию Полины в гробу. На фото видно, что ручки девочки распухли и почернели. Как при гангрене. Адвокат Владимир Медведев, который имеет педиатрическое образование, объясняет это тем, что организм Полины до последнего боролся за жизнь. Когда у малышки стали отказывать внутренние органы, вся кровь «прильнула» к сердцу, поддерживая его работу, из-за этого конечности стали чернеть.
– Полина цеплялась за жизнь до последнего, – соглашается с адвокатом полинина мама. – Когда ее повезли в Пермь, по дороге сердце у нее остановилось. Но ее реанимировали. Она до последнего хотела жить.
За опубликованное в газете фото ребенка в гробу Ларису осуждают. Перед проведением митинга «За качественную медицину» в Кудымкар приезжала министр здравоохранения Пермского края Анастасия Крутень и в большом зале КДЦ устроила встречу с общественностью. Несколько человек ругали Ларису. Говорили, что она использует фото умершего ребенка в корыстных целях, что так нельзя.
Заявляла об этом на суде и правозащитница Валентина Дубровских. По ее мнению, это говорит о том, что Лариса не испытывала особых моральных страданий по поводу смерти дочери.
– Только душу ребенка мучает, не дает ей успокоиться на небесах, теребит, публикуя такие фотографии, – осуждала Ларису правозащитница.
Слышать такое Ларисе, как она сама признается, было больно. Держаться, говорит, помогало одно: она понимала, что права, и знала, что никакой корысти в ее действиях нет. Эту фотографию она опубликовала только для того, чтобы люди увидели, до чего в окружной больнице долечили ее «маленькое солнышко», которое хотело жить, играть со своей мамой, тянуть к ней свои ручки. «Солнышко, Полюшка, птичка, сокровище» – так ласково называла своего ребенка Лариса. Да и называет до сих пор. Только теперь обращается к фотографиям ребенка.
– Как-то утром перебирала Полюшкины фотографии, на карниз окна села голубка и стала стучать клювом в окно, – вытирает с щек слезы Лариса. – Может быть, не случайно. Может быть, это ее душа ко мне прилетала.
“Вины не признала”
Экспертиза, проведенная в Москве в рамках расследования уголовного дела, показала, что Полину можно было спасти. У ребенка был менингит. Это инфекционное заболевание. И оно лечится. Важно диагностировать его на ранней стадии и максимально быстро начать лечение. Полине, когда она поступила в окружную больницу, сначала поставили диагноз «прорезывание зубов», а потом «ОРВИ под вопросом» и «нейротоксикоз».
Когда Лариса знакомилась с результатами экспертизы в кабинете следователя, плакала навзрыд.
По итогам московской экспертизы Кудымкарский МСО СУ СК России по Пермскому краю возбудил уголовное дело в отношении врача-инфекциониста Виктории Носковой, обвиняемой по части 2 статьи 124 УК РФ (неоказание помощи больному, повлекшее по неосторожности смерть больного). По версии следствия, Виктория Носкова без уважительных причина не выехала в больницу для оказания экстренной помощи Полине, которая находилась в тяжелом состоянии. Хотя ей звонил дежурный врач Денис Плотников и просил об этом. Сам он педиатр.
15 апреля Кудымкарский городской суд признал Викторию Носкову виновной в совершении преступления. Суд назначил ей наказание в виде лишения свободы сроком на два года условно и с лишением права заниматься врачебной деятельностью сроком на 1,5 года. За причиненный моральный вред окружная больница должна выплатить Ларисе Полуяновой 1 миллион 200 тысяч рублей, а также 16 тысяч рублей за материальный вред (расходы на погребение ребенка и ритуальные услуги).
Кудымкарский городской прокурор Роман Владимиров говорит, что согласен с приговором, обжаловать не будет. Не будет обжаловать приговор и потерпевшая сторона. Адвокат Ларисы Владимир Медведев считает приговор в пределах санкций.
– С приговором согласен. Обжаловать не будем. Предвзятости при рассмотрении не было ни у кого – ни у судьи, ни у гособвинителя, – добавляет Владимир Медведев. По его мнению, однако, сумма морального ущерба могла быть и больше – 2 миллиона рублей, как и срок лишения права заниматься врачебной деятельностью – 2 года. Такова, по его словам, обычная судебная практика по городу Перми.
– Конечно, Лариса претерпела гораздо больше, – говорит ее адвокат. – Столько слез я не видел очень давно. Такое пережить страшно. Даже слушать страшно. Когда она рассказывала на суде, как у нее девочка умирала, думаю, у всех в душе что-то зашаталось. У меня в том числе. Все подкатило к горлу – какие только были комки.
Также, по словам Владимира Медведева, в случае Виктории Носковой обязательно нужно применить меру лишения права заниматься врачебной деятельностью, иначе цель наказания не будет достигнута.
Законодатели, как он разъясняет, определяют три цели наказания. Первая – исправление осужденного.
– А что мы видим? Она даже вины своей не признала. Сказала на суде: «Даже если бы я пришла, ничего не изменилось бы». Не скажите. Откуда она знает? Когда живьем увидела бы ребенка, поняла бы, что у нее просто прет инфекционно-токсический шок. Плотников (педиатр Денис Плотников, который дежурил в инфекционном отделении в тот день, когда туда поступила Полина – прим. авт.) ведь не зря ей звонил, говорил: «Больная тяжелая. Не знаю, что делать».
Вторая цель наказания – социальная справедливость. Она должна быть восстановлена так, чтобы в душе, сердце, мышлении потерпевшего появилось чувство удовлетворенности. Такое случается не всегда.
Наконец, третья цель наказания – предупреждение совершения новых преступлений. – Если не применить лишение права заниматься меддеятельностью, тогда многие медработники в Кудымкаре скажут: «Ребята, можно ошибиться. Ну, будет судимость. И все. А вас даже с работы не уволят», – подмечает адвокат.
– Легче, конечно не стало, – после оглашения приговора признается Лариса. – Этот груз всегда будет со мной. Поле могло быть сейчас три года. Никто не сможет больше сказать «мама» полиным голосом.
Однако Лариса признается, что чувство удовлетворенности после оглашения приговора есть.
– Хотя бы одного врача наказали, – говорит она. – Она ведь сама выбрала себе профессию врача. Долг врача – лечить людей. А получилось так, что она просто не захотела приехать и вылечить моего ребенка. Назвать ее врачом я не могу.
Осужденная Виктория Носкова на вопрос, будет ли обжаловать приговор, ответила: – Посмотрим.
“Еще бы в глаза Крутень посмотреть”
Кроме Виктории Носковой, Лариса Полуянова до сих пор считает виноватыми врачей Дениса Плотникова, Надежду Кошубу, Елену Чеснокову и Станислава Барсукова.
– Еще хотела бы в глаза Крутень (министр здравоохранения Пермского края Анастасия Крутень – прим. авт.) посмотреть. Она же говорила, что мой ребенок, якобы, был обречен, что дефектов в оказании медпомощи не было выявлено. Что она сейчас мне скажет? – добавляет Лариса.
По словам адвоката Владимира Медведева, других лиц не удалось привлечь к уголовной ответственности по ряду причин.
– Плотникова невозможно было привлечь, потому что он не инфекционист, а педиатр. Здесь должен был назначать лечение инфекционист. А кто у нас инфекционист? Носкова. Хотя Плотников недооценил состояние ребенка. Ни разу не померял артериальное давление, к примеру, – объясняет адвокат.
Владимир Медведев считает, что в окружной больнице на лицо нарушение организации медицинской помощи. Почему педиатр дежурит в инфекционном отделении?
– В суде по этому поводу было хорошо сказано самим Плотниковым, – говорит адвокат. – На вопрос «А что вы дежурите в инфекционном отделении, раз вы в инфекциях не сведущий?» он ответил: «Так жить ведь как-то надо». Но это довод что ли? А Полина сейчас не живет никак.
Дело двух лет
Май, 2013 год. Почти сразу же после похорон Лариса Полуянова обращается в редакцию «ПН».
Май, 2013 год. Лариса пишет заявление в полицию и уполномоченному по правам человека в Пермском крае Татьяне Марголиной.
Май-июнь, 2013 год. По заявлению идет проверка.
Июнь, 2013 год. Лариса нервничает, что дело затягивают, и едет на личный прием Марголиной, который та проводит совместно с руководителем СУ СКР по Пермскому краю и прокурором Пермского края.
Июнь, 2013 год. После встречи с руководителями краевых следственных и надзорных органов по факту смерти Полины Полуяновой Кудымкарский МСО СУ СК России по Пермскому краю возбуждает уголовное дело.
Август, 2013 год. Идет расследование уголовного дела, материалы проверки направляются на экспертизу в Пермь.
Октябрь, 2013 год. Лариса Полуявнова заявляет, что проведет в Кудымкаре митинг. В Кудымкар приезжают руководители краевых больниц. Ларису приглашают на встречу с ними в окружную больницу. Там Ларисе руководство окружной больницы впервые приносит извинения.
Весна, 2014 год. Пермские эксперты находят дефекты в оказании медицинской помощи Полине Полуяновой, но не устанавливают причинно-следственной связи с ее смертью. Лариса Полуянова пишет ходатайство, что не согласна с результатами экспертизы и просит направить материалы проверку на экспертизу в Москву.
Лето, 2014 год. Дело в Москву не отправляют, так как выясняется, что у государства денег для этого нет. Лариса едет на личный прием к руководителю СУ СК России по Пермскому краю Марине Заббаровой. Они вместе пишут обращение министру здравоохранения РФ, чтобы были выделены средства и проведена экспертиза в Москве. «Вы тоже мать, вы должны меня понять», – с таких слов начинает обращение Лариса.
Ноябрь, 2014 год. В Кудымкаре проходит митинг «За качественную медицину», организатором которого выступает бабушка Полины Полуяновой Маргарита Николаевна. Про смерть Полины выходит сюжет на телеканале «Дождь».
Февраль, 2015 год. По результатам московской экспертизы Кудымскарский МСО СУ СК России по Пермскому краю возбуждает уголовное дело в отношении врача-инфекциониста Коми-Пермяцкой окружной больницы Виктории Носковой по части 2 статьи 124 УК РФ (неоказание помощи больному, повлекшее по неосторожности смерть больного). Уголовное дело с обвинительным заключением направляется в суд.
Апрель, 2015 год. Кудымкарский городской суд выносит обвинительный приговор в отношении врача-инфекциониста Виктории Носковой.
В тему
«Такой врач ОПАСЕН для пациента!»
Екатерина Чацкая, врач-гинеколог, Москва*
– Начиная с 2012 года начала работу система ЕМИАС (электронная запись на прием к врачу), а с 2013 года она вошла в жизнь каждого врача. С этого момента врач начал превращаться в конвейер. На каждого пациента программа предусматривала всего 15 минут приема. Времени на то, чтобы врач мог хотя бы сходить в туалет, программа не предусматривала. Прием составлял шесть часов без перерыва.
Я уже тогда, в 2013 году предложила коллегам обратиться к руководству. Что эта программа нарушает права пациентов на оказание качественной помощи. Однако я не нашла поддержки у коллег. На словах все были согласны, но на деле все считали, что «все уже решено». Изначально программа предусматривала 12 первичных талонов для самозаписи пациенток, 12 повторных, чтобы доктор сам мог записать часть пациенток. В программе есть возможность менять длительность приема по времени. Например, согласно рекомендуемым нормам приема беременных пациенток, первичный прием занимает 30 минут, повторный 20 минут. Соответственно, если я знала, что на прием придет будущая мама, ее нужно поставить на учет по беременности, я просто задваивала талоны (записывала пациентку на два времени подряд).
Но тут начались массовые сокращения. Ко мне на участок перевели более семи дополнительных домов. Это произошло одновременно с тем, что представители департамента здравоохранения города Москвы со всех трибун начали говорить о доступности медицинской помощь.
Далее из системы ЕМИАС пропали все повторные талоны! Теперь на прием можно записаться только через терминал! Врачам в устной форме сказали, что под страхом увольнения не сметь записывать к себе никого! Даже будущих мам, которым нужно оформить декрет в строго отведенный день, записывать нельзя! А если они не успеют записаться сами, пусть приходят без записи, и врач обязан их принять до начала или после окончания рабочего дня. В результате горизонт записи стал 14 дней! Мои беременные пациентки уже натренировались брать талоны: они ставят будильник на 07:30 и с этого момента ловят талоны через интернет или мобильное приложение, чтобы прийти ко мне через две недели. И даже это не всегда срабатывает, так как талонов не хватает.
Время приема врача в течение рабочего времени увеличили на 30 минут, т.е. добавили еще два талона в день. При этом добавили в сетку ЕМИАС время на обед. С учетом того, что за 15 минут большую часть пациентов принять невозможно, эти пациенты «сдвигаются» по времени, в том числе и на время обеда. В итоге выйти перекусить у врача не получается.
Под страхом увольнения запрещено задваивать талоны. Даже если это объективная необходимость. Я задала вопрос своему непосредственному руководителю, заведующей женской консультацией: «Как успеть поставить женщину на учет по беременности за 15 минут?» Поясню, для этого необходимо: собрать анамнез, провести полный осмотр, записать результат осмотра в гинекологическую карту, оформить карту по беременности, составить план ведения беременности, выписать все анализы (порядка 12 бланков), рассказать о том, как правильно сдавать анализы, выписать направления к необходимым специалистам + записать пациентку к ним на прием через ЕМИАС, записать женщину через ЕМИАС на необходимые исследования (как минимум на УЗИ), сделать и разъяснить пациентке все назначения, рассказать о правильном питании, особенностях ее состояния, возможных ситуациях, при которых она должна немедленно обратиться за мед. помощью, назначить ей время следующего приема + записать к себе через ЕМИАС. В ответ я услышала: «Ну, что тебе сказать, надо как-то стараться!» Официально (по трудовому договору) рабочая неделя врача составляет 39 часов при 5-дневной рабочей неделе (т.е. рабочий день длится 7 часов 48 минут). По трудовому кодексу врач не должен вести прием дольше 33 часов в неделю (т.е. не более 6,5 часов в день). Это не просто цифра, взятая с потолка, это научно обоснованная продолжительность приема, при которой возможно качественно оказать помощь. Реально, мой прием в январе-феврале 2015 года составлял по 8-9 часов в день! К концу приема у меня словно пелена перед глазами, они слезятся, руки болят от постоянного писания и печатания, я начинала заговариваться, пытаясь произнести назначения по 3-4 раза. Такой врач ОПАСЕН для пациентов!!!
После такого приема еще приходилось еще заниматься документами: акушерка осуществляет патронажи, пишет обменные карты. Врач занимается диспансерной группой, готовит всевозможные отчеты… В итоге полный рабочий день составляет 10-12 часов. Я не видела семью, забыла, как готовить ужин, не успевала проверять уроки сына. <…>
* С полным текстом письма Елены Чацкой можно познакомиться на ее личной странице в социальной сети Facebook.
