Анатолий Макаров, писатель и публицист, в 1969-1971 годах служил в ракетных войсках старшим механиком-оператором в группе подготовки и пуска стратегических ракет:
«В январе 1971 года наша стартовая позиция получила приказ: произвести учебно-боевой пуск межконтинентальной ракеты Р-16У на южном полигоне Тюра-Там (в миру Байконур – прим. А. М.). После недельного пути поздно вечером мы прибыли на полигон. Нас разместили на тридцать второй площадке Байконура. На другой день, в полдень, всех людей из городка выгнали в степь. Почему? Сообщили, что будет запуск спутника, а ракета при подъёме проходит над городком. Это опасно. Пройдя километра полтора, люди остановились в степи в ожидании – очень желая увидеть космическую ракету на старте. Я осмотрелся – вокруг была голая, холодная, пустая степь. А вот на другой стороне оставленного нами городка невысоко над землёй стояло странное белёсое облако. Облако это клубилось, и из него временами показывалась верхняя часть большой ракеты с красным головным обтекателем. Шла заправка ракеты. На космических ракетах окислителем является жидкий кислород. Он сильно испаряется, и потому подпитка баков ракеты идёт до последней минуты перед стартом. В этот момент в голове проносится экспромт: «Никого на старте нету/Взор направив к небосводу/Белогривая ракета/Курит жидким кислородом». Но вот от ракеты изящно откинула головку заправочная кабель-мачта, а затем плавно откинулась и вся сама. Заправка закончилась, и внизу ракеты появились проблески пламени – это уже дали зажигание. Через несколько секунд до нас донеслось паровозное «чуффф» и быстро ступенчато нарастающий гул двигателей, выходящих на максимальную мощь. Под ногами мелко задрожала земля, а ракета начала как бы расти, вытягивать голову кверху, словно за свежим воздухом, уклоняясь от клубов дыма, идущих снизу. Но уже в следующий момент она на ослепительно белом огненном шаре выплыла из-за домов и, не торопясь, с трескучим обвальным грохотом, заполнившим всю степь до неба, поднялась над городком. Это была всё та же королевская «семёрка», выводившая в космос «Востоки», только с несколько удлинённой третьей ступенью. Слегка наклонившись к востоку, ракета, ускоряясь, набирала высоту. Обвальный гром перешёл при этом в мощный, но всё время ослабевающий гул. И вот уже высоко-высоко в небе крестом в разные стороны разлетелись отработавшие боковые блоки первой ступени, словно тюльпан раскрылся. А дальше ввысь уходила уже журчащая звёздочка. Центральные газеты страны на другой день вышли с сообщением, что в Советском союзе запущен искусственный спутник «Космос-392».
Останки космической ракеты При подготовке к пуску своей ракеты, после сдачи теоретических зачётов и завершения обслуживания техники, нам дали выходной. С друзьями мы пошли гулять по Казахстану, знакомиться с тридцать второй стартовой площадкой. С одной стороны сразу за городком был опустевший старт, возвышались сомкнутые стартовые фермы. На другой стороне площадки мы набрели на большую свалку. Свалка была специфическая. Тут валялись кабеля, турбинки, релюшки, разбитые приборы, трубки, большие рваные куски дюралевой обшивки и прочее, прочее. Мы поняли, что это останки космической ракеты. Что-то выкинуть на свалку привёз местный житель. Он рассказал нам, что с этой стартовой площадки уходили в космос «Восходы». Перед запуском «Восхода-2» был контрольный запуск беспилотного «Восхода». Он взорвался при подъёме со старта. Обломки бульдозером и столкали сюда, в кучу.
Политические задачи Несмотря на такое сильное полученное впечатление, мужество не изменило космонавтам, и они не отступили, полетели. Практическая космонавтика родилась во времена холодной войны, и решала она большей частью не научные, а политические задачи, демонстрируя миру мощь своего государства. Когда мы запустили первый спутник, миру стало понятно, что Советский союз может достать своего врага в любой точке планеты, а когда полетел человек в космос – какой мощи боевой заряд может обрушить на голову врага. А далее каждый очередной полёт знаменовал новое достижение. Но в погоне за успехом, преимуществом над противником, из-за спешки упускали порой из виду надёжность и недоведённость. Из-за этого были и потери, как материально-технические, так и человеческие. К примеру, шансы на успех в полёте Юрия Гагарина считали 50 на 50, и были заготовлены два сообщения: хорошее и плохое. Слава Богу, всё получилось. Шла холодная война, и считалось – на войне, как на войне. И всё было глубоко засекречено, а космонавты совершали подвиг во имя Родины, были просто герои холодной войны.
«Восходы» 18 марта 1965 года стартовал «Восход-2» с двумя космонавтами на борту: командир подполковник Беляев Павел Иванович, космонавт-исследователь майор Леонов Алексей Архипович. Им была поставлена задача – опередить американцев, собиравшихся выйти в открытый космос. Нового космического корабля у нас ещё не было. «Восход» был тот же «Восток», тот же шарик диаметром 2,3 метра, просто добавили систему мягкой посадки. В первый «Восход» втиснули аж трёх человек (Комаров, Феоктистов, Егоров) без скафандров. Рискнули. И повезло, Бог миловал. Второй «Восход» снабдили шлюзом для выхода в открытый космос. Шлюз представлял из себя открытый тубус трёхметровой длины из крепкой прорезиненной ткани метрового диаметра. Во время запуска ракеты он был сложен гармошкой и прижат к корпусу. В космосе приводился в рабочее положение. Наполнялся воздухом.
Шаг в открытый космос Человек – существо земное, космос для него среда неприкасаемая. Чтобы выжить в космосе, человеку нужен земной микроклимат. И космический корабль в принципе – модель его родной планеты. Объём корабля очень маленький, и при выходе из него весь микроклимат улетучится в один миг, как только откроешь люк. Вот и придумали шлюз. Перед выходом давление в шлюзе выравнивается с кораблём, космонавт выходит в шлюз и закрывает за собой люк корабля, и потом выходит в открытый космос. Заходит в обратном порядке. Беляев и Леонов, выйдя на орбиту, стали готовиться к проведению эксперимента. Привели в рабочее состояние шлюз, и Алексей Леонов, привязанный к кораблю страховочным фалом, шагнул в открытый космос. По всему миру разнёсся голос Павла Беляева: «Человек вышел в космическое пространство!».
И тут выяснилось, что скафандры космонавтов непригодны для выхода в открытый космос. Скафандр Леонова раздулся, и войти обратно стало большой проблемой. С торчащими снаружи шлюзом и человеком посадка корабля была бы невозможна. И опять же – на войне, как на войне, у командира корабля на такой случай был секретный приказ: шлюз и космонавта просто отстрелить в космос.
Павел Беляев стал лётчиком ещё во время Великой Отечественной и знал, что такое боевое братство. И убивать своего товарища, чтобы самому выжить – а как после этого жить? Нет уж, лучше вместе улететь в космическую бесконечность. Годы спустя Алексей Леонов говорил: «Павел Беляев никогда бы не сделал это. Коли бы ничего не получилось, он сам бы вышел из корабля и отцепил обоих».
После нескольких тщетных попыток войти в шлюз головой вперёд, как это полагалось, Леонов развернулся и просунул ноги в люк, вошёл почти до пояса в шлюз, дальше не позволял раздутый скафандр. Тогда космонавт пошёл на крайне рискованный шаг – он открыл клапан скафандра и выпустил давление. В чём тут заключался крайний риск? На земле человек живёт под давлением атмосферы, привык и даже не замечает этого. Внешнему давлению противостоит артериальное давление. А что будет, если убрать внешнее давление, а внутреннее останется? Сперва кровь в жилах закипит, а потом начинают лопаться сосуды. В распоряжении Леонова были считанные секунды. Как только скафандр обмяк, Алексей Леонов рывком вошёл в шлюз, закрыл за собой люк и развернулся головой вперёд, чтобы войти в спасительный корабль.
Риск взрыва После всех потрясений, пережитых во время проведения эксперимента, космонавты уснули. А на Земле, в центре управления полётами, заметили, что атмосфера внутри корабля насыщается кислородом. Это не совсем плотно закрылся люк и утечку начал восполнять автомат подпитки. Накапливалась взрывоопасная смесь. При малейшей искре где-нибудь в контактах корабль мог взорваться. И опять Бог миловал. По рассказу Алексея Леонова, кто-то из космонавтов во сне махнул рукой и в тесной кабине случайно задел на потолке рычажок системы и отключил её.
Проснувшись, космонавты начали готовиться к посадке. Алексей Леонов достал карандаши и бумагу и стал рисовать первые космические картины – до того, как стать лётчиком, он учился на художника.
Отстрел шлюза Поступила команда с Земли – отстрелить ставший теперь не нужным и торчащий «аппендиксом» шлюз. Он отстреливался пиропатронами, миниатюрными пороховыми ракетными двигателями. Отстрелили нормально. Но следующая команда на посадку в автоматическом режиме не прошла. Как впоследствии выяснилось, при отстреле шлюза пороховые газы от пиропатронов закоптили стёкла солнечных датчиков системы ориентации, и система отказала. Пришлось переходить на ручное управление.
Космические корабли и спутники летают вокруг Земли со скоростью восемь километров в секунду. Это первая космическая скорость. Наглядно её можно представить так. Вы стоите на высокой горе и кидаете камни. И чем сильнее их кинете, тем дальше они улетят. Если же кинете камень со скоростью восемь километров в секунду, то он улетит так далеко, что скроется из виду. Под действием земного притяжения он всё равно будет падать, но траектория его падения будет постоянно уходить из-под него, а предмет будет кружиться вокруг Земли. Это и есть орбитальный полёт. Чтобы его прекратить, достаточно притормозить камень, и он упадёт на землю.
«Всё! Сели! И мы живы!» Взяв в свои руки управление, Павел Беляев развернул свой корабль задом наперёд и включил тормозной двигатель. Тормозной двигатель тоже реактивный и тормозит источением газов против движения. Торможение должно быть строго дозированным, чтоб корабль очень плавно входил в атмосферу. Соотношение высоты и дальности 1:30. С высоты один километр корабль пройдёт тридцать километров вперёд. Космический корабль при спуске с орбиты проходит восемь тысяч километров. На посадку «Восход-2» шёл с севера на юг. Павел Беляев начал снимать его с орбиты ещё над Атлантидой. Он подстраховался – нельзя было допустить вылета за наши границы. За южной границей были американские военные базы. При перелёте границы самые важные секреты нашей страны попали бы прямо в руки наших противников. Это было недопустимо. И опять же – на войне, как на войне. В центре управления полётом следили за траекторией посадки. Если бы «Восход-2» стал выходить за пределы СССР, его могли просто дистанционно подорвать. А «Восход-2» всё глубже входил в атмосферу. На высоте пять тысяч метров раскрылся тормозной парашют и корабль стал переходить в отвесное снижение. На высоте две с половиной тысячи метров раскрылся основной парашют, и буквально уже у земли сработали двигатели мягкой посадки.
Командир обернулся к Леонову: «Всё! Сели! И мы живы! Выходим, Лёша, отворяй ворота!». Они вышли в глубокий снег. Где-то над облаками сияло весеннее солнце, и со всех сторон, как на незваных гостей, на них угрюмо смотрел дремучий лес. Но это была уже родная земля.
