Он поёт, как сам говорит, всю жизнь. И на русском, и на коми-пермяцком. Записи свои выкладывает в интернет, и людям его творчество, судя по комментариям, нравится. Выяснилось, что Александр Пономарёв вообще человек интересный – переехал в Москву и обратно, не захотел жить в Сочи, принципиально не отделывает дом изнутри и вырастил внучек «без единой таблетки».
62-летний Александр Пономарёв встречает у калитки своего дома с балконом. При встрече широкая улыбка сразу же выдаёт его радость по поводу прихода гостей.
Сначала Александр Леонидович решает рассказать историю своего села.
– Кочёво начали строить в девяти километрах отсюда, там дома они поставили, – рассказывает пенсионер и машет в сторону леса. – Потом поняли, что речка далековато, и руками дома, на лошадках сюда перенесли. Я всё досконально знаю, я изучал. Я даже знаю, где ценности лежат, – смеётся мужчина.
Дом Александр Леонидович приглашает к дому. И всё повторяет:
– У меня дом с балконом, у любого спроси про дом с балконом, и тебе скажут, где он, – улыбается седовласый мужчина и оглядывает взглядом свой балкон.
Во дворе убрано, чисто. Возле забора, распиленный и сложенный в поленницу, лежит горбыль. Поднимаемся по старинному крыльцу, по полой высокой лестнице. Хозяин открывает дверь в дом, войдя в неё, мы сразу попадаем на большую просторную кухню. На кухне хозяйничает супруга Александра Леонидовича Наталья Борисовна. На плите стоит эмалированная кастрюля, из которой идёт пар – что-то варится. Слева расположена лестница, справа вход в комнату Александра Леонидовича. Из кухни видно, что на деревянном некрашеном полу лежат выцветшие ковры. Стены и потолок дома ничем не окрашены и не обклеены. Это, видимо, момент принципиальный.
Александр Леонидович приглашает пройти в его комнату. В углу, напротив входа, стоит старый телевизор. На окне в стаканчиках стоит рассада помидоров, перцев и цветов. Напротив окна стоит пианино. На закрытой крышке музыкального инструмента стоят три портрета, с которых смотрят его внучки.
Александр Леонидович присаживается на стул в углу, где стоит его рабочий компьютер.
– Это мой зал. Я здесь рисую, пою, играю. Леонардо-то первый начал рисовать взрослых людей. Вот я тоже. У меня, может, ещё год уйдёт… Там сзади нужен пейзаж, раму там, и надо рисовать. А это моё рабочее место, – показывает на включённый компьютер мужчина, скинув куртку. Рядом с компьютером на полу стоит стационарный телефон. – А в доме никакой отделки не будет никогда. Я пол не красил и не буду красить никогда.
Внучки – Живут у меня внучки. Я их вырастил без единой таблетки. – Мужчина быстро меняет тему, словно хочет рассказать всё и обо всём сразу. – Родители внучек работают в Подмосковье, отправляют нам хорошие деньги.
Внезапно с улицы слышится стук. Это с учёбы вернулась младшая внучка Полина. Она вошла в дом, поздоровалась, сняла верхнюю одежду и шустро поднялась на второй этаж.
– Полюшка, – окликает внучку дед. – Полюшка… – внучка прибегает, заглядывает в комнату с вопросительным взглядом. – Сбацай нам что-нибудь, – говорит Александр Леонидович, кивнув на пианино.
Полина улыбается, показывая руку с маникюром:
– Не, я не смогу. У меня ногти.
Дедушка смеётся, а внучка возвращается на второй этаж.
Мама – Моя мама приехала сюда в 58-м году. Они поляки. Когда-то убежали с Польши в Кунгурский район. Маму зовут Пономарёва Мария Егоровна. Была Климовских. Отец заканчивал у меня прокурорское отделение в Свердловске. Маму поселили к отцовской матери. Она прожила здесь всю жизнь. А похорониться желала возле своей мамы, в Кунгуре. Я её похоронил сам, – с грустью в голосе рассказывает Александр Леонидович. – Вот мама и пела очень красиво. Она прожила около семидесяти лет. Работала по своей специальности, в столовой, в пекарне – хлеб пекла, и она пела. Она сюда приехала с чемоданом и патефоном. Она была певицей. Многие помнят, как она пела, до сих пор. Она пела на вечеринках, в коллективах пела.
Александр Леонидович рассказывает, что в семье их было двое – детей. Но младший брат уже давно умер и похоронен в Кочёво.
Жизнь – Я родился и выучился здесь. После десятого класса я проработал в школе ещё два года. Работал в физлаборатории лаборантом, с 1977 года. Мне было тогда 17 лет. Я преподавал физику, и мне ещё дали преподавать математику. Вы не поверите, – смеётся пенсионер. – Мне записок постоянно столько давали там, любовных. Но я был очень серьёзным. Мне давали тему, я изучал дома. Потому что учителя старенькие были, болели часто. Проработал два года, до армии. А потом меня в армию не взяли. У нас в Кочёво тогда была эпидемия гепатита. Несколько человек положили в больницу. А на остальных просто был запрет – подозрение на гепатит. А я уже постригся. И меня не взяли.
Александр Леонидович вспоминает, как очень расстроился, что его не взяли в армию. В то время поход в армию давал много перспектив в будущем. А молодому Саше пророчили тогда замечательное будущее в физике.
– В армию престижно было. Да и работа у меня была хорошая. И поступил я тогда в институт культуры в 1982 году. Мне было так легко, но неинтересно, потому что я уже всё знал. И я перевёлся через полгода на заочное отделение. А заочное отделение было только одно – методисты. Их готовили на руководителей. Но поступал я на музыканта.
Александр Леонидович рассказывает, что начал петь в семь лет под музыкальное сопровождение, записанное на те самые пластинки, которые с собой когда-то с патефоном привезла в Кочёво мама. Тот самый патефон уже давно лежит в подвале дома, в разобранном состоянии. Александр Леонидович собирается его отремонтировать.
В этот момент в комнату скромно и незаметно заходит хозяйка дома и присаживается на стул рядом.
– Мамочка, иди сюда, – ласков приглашает супругу в нашу беседу Александр Леонидович. – Я что хочу сказать. Наталья Борисовна у меня технолог питания, – не без гордости представил он свою жену. – Работала в Бумпроме и «Созвездии». Бумпром – это Соликамск, а «Созвездие» – это мороженое, фабрика в Перми.
История Александр Леонидович вспоминает, как в семь лет ему в клубе поручили петь песню «А город подумал, а город подумал – ученья идут», и был ещё один мальчик, младше него, он был из неполной семьи. После выступления планировалось вручение подарков, и так как тот мальчик был из неполной семьи, песню поручили петь не Саше.
– И когда решался вопрос, кто же будет всё-таки петь эту песню… А я помню это всё, как сейчас. Прямо при мне говорили, как обсуждали. И петь песню дали ему. Я запомнил эту ситуацию. Я не обиделся, конечно, – убеждает Александр Леонидович, однако рассказывает об этой ситуации всё-таки, кажется, с ноткой обиды в голосе.
Кружок, дети и рестораны Александр Леонидович вспоминает, как в 1983 году он первым во Дворце пионеров в Кудымкаре создавал кружок по игре на гитаре. И проработал он там два года. После рождения первого сына Александр с супругой уехали из Кудымкара в Пермь. Тёща тогда руководила областным отделом комитета безопасности и работала в Перми. Поэтому и чета Пономарёвых после рождения ребёнка поехала в Пермь. В Перми Александр создал свою музыкальную группу, выступал в ресторанах, на разных праздниках и зарабатывал очень неплохо.
– Из Перми я привёз сюда сначала своих детей, у меня трое детей – старший Дмитрий, Евгений и Елена. Они жили тут одни. Родственников у нас тут много было и мы оставили их на их попечение. А старшему было 16 лет в то время.
Москва, Сочи, Кочёво – На пенсию мы рано вышли, – продолжает рассказ Александр Леонидович. – Мы ездили, путешествовали. В Москве мы жили три года. Но там не заладилась жизнь. Как раз перестройка началась, и нам пришлось оттуда уехать. Квартиру мы тогда там сами покупали. Продали её и уехали. Уехали в Сочи. Но и там не понравилось. Мы там полгода не выдержали, там жарко. И мы решили вернуться в свой родной край.
Песни и джинсы Александр Леонидович не мог остановиться. Он ещё долго и долго рассказывал о своей жизни и о том, как он много пел. Пел всю жизнь, сколько себя помнит. Он вспоминал, что, чтобы как-то выживать в нелёгкое время, продавал джинсы, которые продавала ему знакомая дешевле, чем они стоили в Перми, а Александр Леонидович продавал их по рыночной стоимости.
Выйдя на пенсию, Александр Леонидович продолжал петь. Не так много, как раньше, но всё равно поёт. Домашние к его пению уже давно привыкли и даже иногда подпевают вместе.
Когда песня трогает Мы разговаривали два часа. Александр Леонидович спел несколько песен на русском, под свою же фонограмму, и на коми-пермяцком. Очень растрогался, когда пел коми-пермяцкую песню, и пожаловался, что в местном клубе не жалуют его выступления и часто отказывают.
Провожая до калитки, Александр Леонидович крепко пожал руку и сказал:
– Надеюсь, что мы ещё увидимся, и спасибо, что приезжали, – он дал мне аудиодиск со своими песнями, подписав его «Для Парма-Новости».
Текст и фото: Анна Шайбакова
