Чем нравится работа? Характер такой. Мне нравится общаться с людьми. Конечно, разные ситуации бывают. Где-то приятное общение получается, где-то не совсем. Надо стараться находить выход из любой ситуации, в том числе и негативной. Бывает, приходят, на тебя: «Ааа!!!… Да я!!!… Да вы!!!…». Конечно, в другой ситуации я бы, может, ответил грубо. Но что от этого изменится? Я продавец, я должен решить ситуацию. Иногда тупо приходится выслушивать. Главное, уделить внимание, чтобы человек видел, что его правда слушают. А там уже смотреть по ситуации. Крайний случай – вежливо отправить к начальству.
Приятно, когда в книге отзывов пишут прямо про тебя. Вот продавец Спартак, вот он такой, все объяснил, все рассказал… Приятно.
Я люблю футбол. Это то движение, которое мне понятно. Был бы я помощник тренера. Пока все тонкости не изучу. Может, мне бы понравилось слесарем быть, чинить что-то. Может, как вариант, журналистом быть. Но я ж не пробовал себя во всех областях.
Как один коллега говорит: «Я жене и Родине не изменяю!» Я б страну не сменил. Как вариант – путешественником быть, посмотреть, как люди живут в других странах, но не больше. Мне кажется, они какие-то все… как штампованные. Ну нет у них русской души, такого какого-то экспромта.
В России каждый день случается какая-то хрень, и непонятно, как жить дальше. Какая-то у нас страна парадоксов что ли, непредсказуемая. А что в этом плохого? Жить по шаблону? Когда вся жизнь расписана? Зачем?
В России много чего плохо. Отношения людей друг к другу, к самим себе. Как будто есть низшие слои, есть люди второго сорта, есть высшие. Необоснованная какая-то жестокость. Как, например, можно убить своего ребенка? Был бы этот человек передо мной, когда мне это рассказали – я не знаю, смог бы я убить, наверно, смог бы – пользуясь юридическими терминами, в состоянии аффекта.
К политике в принципе отношусь нейтрально. Еще года три назад правящая партия была для меня – большинство в стране. Значит Путин, значит Медведев, значит молодцы. Если выбирает народ – значит вот. Но потом. Пусть не в масштабах страны, а на местном уровне я пообщался с человеком, который стал депутатом, к этому шел. В итоге, когда он стал депутатом, добился этого, мы с ним как-то встречались, он говорит, я не знал, что это такое… выразился нецензурно. Он шел туда с другими целями, реально, зная человека, могу сказать, что шел с целью помочь людям. Были определенные планы. А когда он пришел в это, узнал, как это все обстоит, как все это вращается, он говорит – я не хочу. Избитая фраза – грязное это дело. Ну это я мягко перевожу его слова.
Очень хотел ребенка, маленького человечка. Думал, готов. Оказалось – пеленать банально не умею. И ничего я, по сути, не знаю. Думал, что мама будет баловать, а я буду наказывать. Но вижу ее… не могу отказать. Рисовать на обоях? Мама говорит – нельзя. Мама на работе – свобода действий. Мама приходит – проводит политику воспитания. Папе попадает.
Когда первый раз взял дочь – руки дрожали. Эмоции все еще свежи.
Любовь – это для меня в двух словах – взаимопонимание и взаимоуважение.
Я когда узнал, что имя мое – Спартак, понял, что имя не распространенное. Мне стало интересно, откуда? Мама объяснила (человек эмоциональный): когда была мной беременна – посмотрела фильм про Спартака. Я думал – с футболом связано. Оказалось, мама была в кино – смотрела про восстание Спартака. Даже когда родила, записала Спартаком, не посоветовавшись с папой. А до этого меня, вроде, Костей хотели назвать. В детстве, когда узнал, что можно менять имя-фамилию человеку, маме каждый раз напоминал, просил со мной сходить куда там… в администрацию. Почему-то мне нравилось имя Сергей. А потом, с возрастом, я понял, что это, не знаю, как-то оригинально. Сейчас я нисколько не жалею. Зато знают меня. Ну, скажут, а вон – Вася там… А какой Вася? А кто такой? А тут скажут – а вот Спартак. Мама правильно сказала: подожди, будешь самостоятельным – можешь поменять.
В школе имя связывали с футболом: Спартак Динамович, было, называли. Ну, в шутку. А в училище было: построили нас, каждый представляется. Доходит очередь до меня – Пастухов Спартак Алексеевич. Лейтенант: «Так, все свои клички, прозвища оставьте для себя! Имя!». Бывало, имя воспринимали как прозвище. Ходил, паспорт с собой носил. Видишь сомнения в глазах человека – достаешь паспорт из внутреннего кармана. И сейчас с собой ношу – на всякий случай.
В тюрьме работал пару лет. Думал, может, пойму это все, смогу… Есть там и унижения, и драки, вплоть до летальных исходов… Когда подходит к условно-досрочному освобождению, как правило, все они «перевоспитываются». А на деле… У нас статистика велась – процентов 70-80 повторно совершают преступления. У некоторых цель – только бы выйти. Они сами перевоспитались, осознали. Не тюрьма им в этом помогла. Хотя есть там и труд, и кружки всякие, секции, но, как правило, все это больше надо администрации. Для отчетов, требуют. Мое мнение – это все больше показушное. Такая система.
Было предательство. К сожалению, а, может, к радости. Был человек, предал. Чувства? Чувства половой тряпки. Вроде, жили, ну, не душа в душу, и плохо, и хорошо. На взаимовыручке. А тут – я упал, споткнулся, а он прошел, ноги об меня вытер и дальше пошел. Как-то так.
Я, вроде, и верю в бога. Но я за отсутствие посредников. Ходить в церковь как-то, может, не приучили, я не понимаю этого. Можно же напрямую высказаться.
Я люблю пельмени. И чай с молоком. Если выходной – то пиво. Жена готовит, и вкусно готовит. Пельмени, может, с тяжелым детством связаны. Помню периоды – не было куска хлеба. А тут, вроде, и хлеб, и мясо. И быстро готовить. И вкусно. Действительно вкусно. Может, гены. Говорят же – национальная еда.
Смерть отца была для меня шоком. Не верил, пока не попал в морг и не увидел. К этому воспоминанию периодически возвращаюсь. Такой был возраст – 14 лет, вроде, и самостоятельный, но. Я сейчас понимаю, как мне его не хватало. Пусть он у меня выпивал, пусть был простой рабочий. Но он был мой отец, он меня любил… Папа есть папа…
Живу возле дороги. Был кот. Убежал – сбила машина. Жалко. Плакал даже.
Лучше свой дом, чем квартира. Дом – это вот оно – мое. Сам себе хозяин. Меньше ограничения свободы, чем когда живешь, как в муравейнике. Мой дом – моя крепость. А тут, получается, моя квартира – наша общая крепость.
Левшой жить не сложно. Я пробовал писать правой – не то. А потом в классе еще появились левши. Особо не мешало. На застольях только переживал за соседа. Едят-то правой, а тут я со своей левой толкаюсь. Поэтому старался сесть с краю слева.
