Как продвигается расследование дела бывшего священника о присвоении денег Кудымкарской епархии

Николай Вернигор стал настоятелем этого храма, который как религиозная организация является отдельным юридическим лицом (с 2002 года). Он подготовил документы для получения государственного финансирования на реставрацию памятника архитектуры (после ареста Вернигора делом никто не занимается, деньги не выделены, – прим. Оксаны Асауленко). А пока начал делать те виды работ, которые разрешены. На втором этаже собора было решено обустроить епархиальное управление, а также другие помещения для прихожан и служителей. Приход, по данным Вернигора, собирает около 500 тысяч рублей в год, а расходы на него около 600 тысяч рублей. Тратили на ремонт и деньги, поступавшие на счёт самой Кудымкарской епархии. Иногда зарплату строителям приходилось задерживать. В суде это подтвердил мастер одной из бригад, работавших на объекте в 2021 году.

В январе 2022 года Олег Миронов (Никон) говорит Николаю Вернигору, что хочет отдать на нужды Кудымкарской епархии 10 млн рублей, которые он получил от продажи своей земли в Подмосковье, рассказывает подсудимый. «Он сказал, только не говори Мефодию, а то он всё заберёт»

Как следует из материалов дела, 12 февраля 2022 года в одном из филиалов Сбербанка в Перми Миронов Олег Васильевич оформил доверенность сроком на один год без права передоверия на Вернигора Николая Викторовича, давая ему право вносить денежные средства на счёт, совершать любые расходные операции, получать выписки и справки.

Почему именно Вернигору Миронов доверил такую крупную сумму?

– Мой муж его с того света можно сказать вытащил. Это ведь правда. Он лежал, «ходил» под себя и никому не нужен был. Кроме того, в епархию должны были назначить нового архиерея. Он приедет и увидит, что ничего нет в Кудымкаре. Будет скандал, который выйдет за пределы Пермского края, так как новый епископ приедет из другого региона. Поэтому Никон и хотел, чтобы Николай потратил эти деньги на нужды епархии. Если бы он хотел отдать деньги Немцову или Литовке***, то, наверное, на них бы доверенность сделал или перевел бы на счёт Пермской епархии, – говорит Анастасия Вернигор.

На момент передачи права управления счётом Олег Миронов уже был частным лицом, и передал другому физическому лицу свои личные средства. Вернигор снимал деньги и продолжал ремонт, по его словам. А в октябре 2022 года он в личной, дружеской беседе рассказал об этих 10 млн рублей Андрею Литовке. После этого, как говорит Анастасия, мужу позвонил Мефодий и стал требовать возврата денег:

– Я сама слышала этот разговор. Он спросил, ты почему так сделал? Это не твои деньги. Муж говорит: «Никон был на моем содержании, и это его было решение отдать мне деньги». «Всё продашь и отдашь эти деньги», – сказал Немцов. «Мне продать нечего, – ответил муж. Но, если вы считаете, Владыка, что я виноват, то я буду вам отдавать частями». Он смирение проявил. Тот сказал: «Мне нужно сейчас. Я прокляну твою семью, а ты поедешь в Соликамск по этапу. Срок для возврата денег – один месяц».

С 25 октября 2022 года Мефодий запрещает священника в служении во всех храмах, освобождает от обязанностей секретаря Кудымкарской и Верещагинской епархии.

26 октября 2022 года Николаю Вернигору позвонили прихожане из Кудымкара и сообщили, что бывшая помощница по хозяйству Никона Валентина Кочетова, матушка Серафима и ещё какие-то люди приехали в храм, зашли в его кабинет и забрали оттуда все документы и сейф. А также вещи из ризницы, из швейной. Погрузили всё в машину УАЗ с прицепом и поехали в епархиальный дом.

В это время, по словам Анастасии, звонки продолжались, а также угрозы со стороны Литовки, что приедут «братки» разбираться с мужем: «Николай ответил, что он 90-е пережил в Подмосковье, поэтому никого не боится». После этого Николаю Вернигору позвонил юрист Пермской Епархии Петр Карелин, как выяснилось впоследствии, в том числе для того, чтобы записать телефонный разговор. Он стал настойчиво спрашивать про каких «бойцов» шел разговор с Литовкой? Вернигор: «Так зачем они хотят бойцов подсылать? Я Москву подтяну. 90-е нашли что ли? Хотят войны, получат войну». Андрей Литовка пошёл с этой аудиозаписью в полицию и подал заявление, что Николай Вернигор угрожает ему физической расправой, потому что «я требую с него вернуть денежные средства в сумме 12 млн рублей…». А откуда взялась эта сумма? Ведь просили 10 млн, которые передал Никон. «Поставили на счётчик», – пояснил суду Вернигор.

Не прошло и месяца после разговора с Мефодием, как священнику позвонили из полиции и сообщили, что на него поступило заявление о том, что он украл вещи Никона.

Дело под особым контролем Как следует из материалов дела, сначала заявление в полицию подала та самая Валентина Кочетова, помощница по хозяйству бывшего епископа Никона. После того, как забрали вещи в храме во имя святителя Николая в Кудымкаре, где Вернигор был настоятелем, она приехала в епархиальный дом и обнаружила, что пропало имущество Никона. Список похищенных вещей и ценностей огромен. Это иконы, книги, журналы, церковная утварь, посуда, серебряные изделия, свечи, лампадное масло, бытовая техника и т. д. Вывезли якобы всё, вплоть до пластыря и ватных дисков. А кто это мог сделать? Раз в доме после Никона жил Николай Вернигор, значит, только он, решили в полиции. Были проведены обыски, в том числе в квартире Вернигора в Перми. Самого подозреваемого задержали.

Анастасия Вернигор: «Я его потеряла. Он поехал в автосервис и пропал. Потом он позвонил и сказал, что его арестовали и везут в отдел. В три часа ночи они приехали к нам с обыском. Я не знала тогда, что нельзя ночью его проводить. Мы в шоке все были. Позвали понятыми наших соседей. Такой позор. Перевернули всю квартиру. На кухне иконостас у нас был, нам дарили в Полазне. И одна икона (новодел) Анастасия «Узорешительница», её для меня писали по заказу, так они и её забрали. Никон сказал, что это все его иконы. А я нашла в телефоне фотографии с Дня рождения моей дочери в 2020 году, и там все эти иконы на заднем плане видно. Но ему не надо ничего доказывать. А откуда у него ростовые иконы? Кочетова говорит, что он купил их где-то. Такие иконы на базаре не продаются».

Действительно, в списке похищенного десятки храмовых икон, а также две иконы, имеющие особую художественную ценность на сумму более 41 тысячи рублей. Были арестованы контейнеры, где Вернигор хранил личные вещи и временно имущество из храмов, в которых шли ремонты.

«Знали об этих контейнерах Литовка и моя жена. Там были иконы, свечи, утварь, которую покупали в Сергиевом Посаде для нового храма на Гайве. Там негде было хранить. У нас даже была проблема, чтобы накормить людей не на улице, так как места внутри не было. Там же воскресная школа ещё. Свечей было много, поэтому Миронов сказал, чтобы половину свечей отдать на Гайву, а половину в Кудымкар. Были две иконы для Красной Слудки от спонсоров. Икону «Александра Невского» мне пожертвовали ещё в Полазне, где я служил, маленькие иконы были из нашего дома», – давал пояснения подсудимый.

Изначально Олег Миронов сказал, что в контейнерах Вернигора его вещей нет. Но уже скоро поменял свои показания и стал утверждать, что это тоже его имущество.

17 ноября 2022 года возбуждается уголовное дело, и уже на следующий день материалы изымаются из следственного отдела «Кудымкарский» и передаются в СЧ СУ Управления МВД России по Перми. А там создается целая следственная группа. По мнению адвоката обвиняемого Андрея Радостева, никакого объективного повода для такой смены подследственности не было, составы вменяемых преступления рядовые. Но это дело сразу попадает под контроль ГСУ ГУ МВД России по Пермскому краю.

Священника держали в СИЗО, но в марте 2022 года отпустили под домашний арест. Это решение судьи, видимо, кому-то очень не понравилось. Спустя какое-то время после того, как муж вернулся домой, Анастасию Вернигор вызвали на допрос. Она отказалась от дачи показаний на основании 51 статьи Конституции. Через два дня домой с проверкой пришла старший инспектор филиала уголовно-исполнительной инспекции УИИ ГУФСИН России по Пермскому краю О. Туева и составила рапорт о том, что обвиняемый находится в одной квартире со свидетелем, то есть со своей женой! На возражение Анастасии, что она не давала никаких показаний, ответили, что отказ от дачи показаний – это тоже дача показаний. А вскоре Николаю Вернигору вернули его телефон. Он его включил, и мессенджер Вайбер отправил сообщения контактам о том, что абонент снова в сети. Рассылку посчитали вторым нарушением обвиняемым условий домашнего ареста. Следователь Е. Пермякова тут же тут же вышла в суд, чтобы изменить меру пресечения и вернуть священника в камеру. Суд, конечно, пошёл навстречу. Примечательно, что в мае 2023 года, когда он уже сидел в изоляторе, в его личный аккаунт в ВКонтакте тоже кто-то заходил. А вся техника только у следователей.

Ещё до задержания Вернигор прошел исследование на полиграфе (детекторе лжи), но чем закончилась проверка ему так и не сообщили. Он не признавал и не признаёт свою вину. И этим объясняется то, что он уже больше полутора лет сидит в изоляторе, где ему периодически устраивают «колёсный режим», то есть перемещают из одной камеры в другую, при этом в общие камеры он не попадает, а только в двухместные. Человек, обвиняемый в ненасильственных преступлениях, очевидно не представляющий никакой угрозы для общества, подвергается таким образом психологическому давлению. В СИЗО-1 ему даже псалтырь не отдавали, чтобы он мог читать и молиться. При этом Пермская епархия «окормляет» места лишения свободы. Она также «завела» в состав Общественной наблюдательной комиссии Пермского края двоих своих священников, чтобы они помогали верующим в защите их прав. Но не в этом случае. Тут, наоборот, представители епархии публично распространяют порочащую информацию о человеке, в отношении которого судом ещё не вынесен приговор.

Под опалу попала вся семья Николая Вернигора. Жена Анастасия, по профессии регент (дирижер церковного хора) и псаломщик, всю жизнь работала там, где служил муж, тут же была уволена:

«Мы с детьми остались вообще без средств к существованию. Ещё кредиты. Младшая дочь взяла академотпуск по месту учёбы и пошла работать. Старшая заканчивает университет. Сын у нас учится в «Лавре», в Москве. Он отличник и староста группы. Я очень переживаю, что они могут ему навредить, у этих людей ничего святого нет уже… Всем запретили с нами общаться. У нас же свой закрытый мир, а весь круг общения, друзья – это священники и их семьи, и они все боятся пойти против руководства Пермской епархии. Поэтому мы вообще без какой-либо поддержки оказались… Если он все украл, то должен же быть след какой-то. Нас же проверили всех, с ног до головы, в том числе и родителей. У нас дома было три обыска, у нашей дочери в квартире, и у мамы, в Полазне. Там старый, разваливающийся дом, где мы раньше жили. Они довели пожилого человека до больницы. Мы даже дернутся не успели бы, спрятать что-то, если бы хотели».

Анастасия с мужем приехали в Пермь в 1998 году. Жили у родителей. Потом получили квартиру в Полазне по программе «Молодая семья». Когда дети подросли, продали квартиру нефтяникам и купили в Перми трёхкомнатную хрущевку. Квартира старшей дочери в ипотеке.

Преследование семьи должно было, видимо, тоже оказывать влияние на арестованного, чтобы он становился сговорчивее. В изолятор к Николаю Вернигору сначала приходили поговорить оперативники (без адвоката), потом старший следователь Никита Андронов, который, по словам обвиняемого, его спрашивал: «Скажи, где деньги и иконы закопал. Признайся и поедешь домой». Явки с повинной не добился, зарытых в земле сокровищ не нашёл, но благодарственное письмо от митрополита Мефодия Андронов получил.

Как после этого Андронову опрашивать Мефодия, не говоря уже о том, чтобы допрашивать? Один раз митрополита всё-таки вызвали и показали тот самый Указ о запрете в служении Николая Вернигора, в котором написано, что священник наказан «За присвоение многомиллионных денежных средств, предназначавшихся для развития Кудымкарской епархии».

Адвокат Вернигора Андрей Радостев говорит: «Когда он отправлял Вернигора в запрет, то написал, что это в связи с хищениями денежных средств, выделенных на Кудымкарскую епархию. А потом они поняли, что Вернигор сможет доказать, что он делал там ремонт и тратил деньги на нужды епархии, и тогда они сказали: «А это были деньги для Пермской епархии!». Мефодия спросили, а почему в Указе-то он написал про Кудымкарскую епархию, он ответил – я такого указа не выносил…».

Суд. Без права на защиту Кто всё-таки, когда и почему решил обратиться в полицию с заявлением о краже вещей Никона? Это ещё на допросе пытался выяснить защитник у свидетеля Валентины Кочетовой, подпись которой стоит под заявлением. Она пояснила: «Кто звонил туда, не знаю. Мне сказали, чтобы я ждала полицию. Сказали те люди, которые со мной были, всех не помню». – «Почему именно вам сказали?» – «Потому что я хранительница дома». – «На каком основании вы хранительница дома?» – «Я владыкина келейница и проживала в этом доме, Миронов благословил». – «В октябре 2022 года Миронов какое-то отношение к Кудымкарской епархии имел?» – «Не знаю. Так как там были вещи Миронова, поэтому я и была хранительницей. Никто в этот дом не заселялся». – «Вернигор в этот дом не заселялся?» – «Он приезжал в дом, один, и с семьей, служил, но это не его дом».

Главный свидетель по обвинению в краже в суде точно припомнить не могла, что конкретно было в доме. «Я видела, что гвоздики остались пустые там, где иконы висели… Крестики были серебряные, килограмм семь, я еле мешок подняла…Полотенца. Скипетр был 4 метра высотой». – «Точно скипетр? Точно четыре метра высотой?» – «…Да, посох…» – «Были ли какие-то доказательства того, что было в доме, когда там жил Никон? Может быть, составлялся перечень имущества при въезде и выезде?» – «Нет, ничего не было. Надо было хоть фотографии сделать».

По словам Вернигора, никаких дикирий, трикирий (подсвечники), серебряных, золотых изделий в доме не было: «Была мебель, телевизоры, бытовая техника, иконы и церковная утварь. Куда они делись, не знаю. Мы свои вещи ещё привозили туда».

Из допроса Валентины Кочетовой: «Откуда вы знаете, когда Вернигор заехал в дом, если вас там не было?» – «Логически». – «А на каком основании утверждаете, что свои личные вещи не завозил?» – «При мне не завозил. А когда меня не было, я не знаю, завозил или нет».

Валентина Кочетова после отъезда Никона ещё несколько месяцев жила в доме одна. Потом Мефодий сказал Вернигору отправить её в Москву, что он и сделал. Летом 2021 года, по словам Николая Вернигора, она забирала вещи Миронова, о чем он сообщал Андрею Литовке. Секретарь Пермской епархии этот факт отрицает. Сам Никон не вспоминал про богатства, которые у него были в доме, и только спустя полтора года написал заявление.

Если не передавали имущество по описи, то как сейчас можно с уверенностью сказать, что именно пропало? Храмовые иконы находятся в личном владении архиерея Никона, а потом пропадают? Как вообще ведется учет и ответственное хранение церковного имущества в пермской митрополии?

Потерпевшие заявили, что Николай Вернигор похитил икону «Богородица Корсунская» с горного места из кафедрального собора. И привлек для этого ничего не подозревающего человека. То есть, совершая преступление, ещё и свидетеля нашёл?

«Я что, сумасшедший снимать икону с горного места в храме и отдавать куда-то?! Они говорят, что ей была нужна реставрация. Она была под железом, под «рубашкой», там ничего не надо было реставрировать», – пояснял подсудимый.

«Священник, прослуживший 25 лет, вдруг начинает воровать старинные иконы? А куда он с ними? На рынке продавать? 15 тонн свечей он украл якобы. Это два КамАЗа! Зачем, куда они ему?» – недоумевает Анастасия.

За время работы секретарём Николая Вернигора на счёт Кудымкарской епархии поступило около 8 млн рублей. По версии следствия, чуть более 700 тысяч рублей секретарь потратил на нужды церкви, а остальное растратил. Николай Вернигор в судебных заседаниях ещё раз пытается доказать, что расходы были обоснованным.

Так, ему пришлось погасить долги по зарплате сотрудникам, которые накопились за время управления Никона, а это больше 1 млн рублей. Был погашен долг по аренде номеров в гостинице – около 800 тысяч рублей. Налоги – 800 тысяч рублей. 200 тысяч рублей заплатили в качестве штрафа в инспекцию по труду. Каждый месяц получали зарплату работники – от 10 до 35 тысяч рублей, многим из них снимали жильё в Кудымкаре.

Сам митрополит ежемесячно получал зарплату в 60 тысяч рублей, плюс от 20 до 40 тысяч рублей «в конверте». Так называемые «взносы» митрополиту, помимо зарплаты, отправляет каждая епархия. Сумма зависит от доходов. В Кудымкаре, можно сказать, очень бедные приходы. Сам Вернигор за этот приход получал зарплату 40 тысяч рублей. За епархиальный дом (коммунальные услуги) платили в месяц около 15 тысяч рублей, на бензин и ремонт машин – около 20 тысяч рублей в месяц. На церковный товар для служений потратили за всё время около примерно от 300 до 500 тысяч рублей. На премии сотрудникам в праздники – около 200 тысяч рублей.

Остальные средства были потрачены на ремонт, по словам Николая Вернигора. В суде был допрошен один из руководителей бригады, которая выполняла работы в кафедральном соборе с весны 2021 года. Он рассказал, что было полностью отремонтировано помещение площадью около 300 квадратных метров (разбирали полы, отбивали штукатурку на стенах, шпаклевали, красили, проводили электрику на первом и на втором этаже, убирали старые перегородки, утепляли окна, меняли подоконники), сделали санузел с душевой, трапезную, кухню.

В то время, по словам свидетеля, эти работы стоили в общей сумме около 2 млн рублей, более точно он сказать не может. Материалы он закупал сам, а потом ему оплачивали по чекам, или сам Вернигор покупал то, что необходимо. Купили кухонный гарнитур, оборудование для пекарни, бытовую технику. Также в храме устанавливали вентиляцию, пожарную сигнализацию, оповещение для людей с ограниченными возможностями здоровья.

Свидетель: «Он сам, например, дверь покупал в кабинет архиерея, около 150 тысяч рублей, по-моему, она стоила. Все документы, чеки, акты сверки я передавал Николаю в его кабинете. Были задержки по зарплате, но к 2022 году, к лету, он все выплатил».

Работали в церкви ещё две бригады. Сам Николай Вернигор наизусть не помнил контакты работников, бумаги были в кабинете, а следствию тоже, видимо, не интересно было искать доказательства, которые могут подтвердить версию обвиняемого.

Обвинение представило своих свидетелей, которые должны были рассказать о ремонте. Михаил Боталов (по совместительству редактор кудымкарской газеты «Парма» – прим. ред.) был помощником Николая Вернигора. Он сказал, что был сделан косметический ремонт, но в основном на вопросы отвечал так: «не помню», «не могу точно сказать», «не видел», «не могу пояснить». Максим Штанько, который после Вернигора стал секретарем Кудымкарской епархии, уверял суд, что Николай Вернигор ничего не сделал ни в храме, ни в епархиальном доме. Лично свидетелем событий он быть не мог, на тот момент был в Пензе, но давал пояснения со слов других людей и принес в суд фотографии дома, чтобы подтвердить, что все находится в запустении. «Все, что сделано, было сделано еще при Никоне». Штанько (отец Иосаф) тоже написал заявление на Николая Вернигора о краже.

Судебный процесс идёт почти полгода, а до этого год шло расследование уголовного дела, но от судьи Олега Порошина всё чаще можно услышать: «Раз следствие это не выяснило…». Там, может, надо было сразу вернуть в следствие или хотя бы в прокуратуру материалы дела, раз они в таком непотребном виде были направлены в суд? А теперь здесь, можно сказать, продолжается расследование. Старший помощник прокурора Ленинского района Перми Евгений Петухов практически руководит судебным процессом, пытаясь хоть как-то доказать виновность подсудимого. Он по несколько раз вызывает одних и тех же свидетелей, из которых вместе с представителем потерпевшего Антоном Ветошкиным они пытаются «выжать» что-нибудь ещё, просят их найти какие-то новые подтверждения версии следствия.

Но если речь идет о ремонте и потраченных на него средствах, то ещё на стадии следствия логично было бы провести соответствующую экспертизу. Ведь заявленные следствием свидетели не являются специалистами, не присутствовали при ремонтах, и могут только в качестве обывателей высказывать свое мнение. Но этого сделано не было. Вместо этого сторона обвинения заказала смету, которую составил нанятый ими специалист Александр Гуслистов.

Согласно этому документу, на ремонт потрачено не больше 2 млн рублей. Николай Вернигор пояснил суду, что, например, в этой смете вывоз мусор оценен в полторы тысячи рублей, а он за каждую машину платил по пять тысяч рублей. Но это и не экспертное заключение. Гуслитов в суде пояснил, что показал, сколько рассчитано, по приблизительной стоимости оказанных услуг. А потрачены могли быть совсем другие суммы.

Судья Порошин отказал стороне защиты в удовлетворении ходатайства о проведении экспертизы. Ранее то же самое сделала следователь И. Салихова, которая занималась расследованием (четвёртый по счету следователь в деле). Но, спустя несколько заседаний и допросов свидетелей обвинения, уже и судье стало понятно, что ничего не понятно. По ходатайству гособвинителя он всё-таки согласился на проведение судебной строительно-технической экспертизы для установления размера денежных средств, затраченных подсудимым на ремонт помещений храма в Кудымкаре. Экспертизу поручили провести экспертной организации при Пермской торгово-промышленной палате. Николай Вернигор участие в мероприятии принимать не будет.

Адвокат Андрей Радостев обратил внимание суда на следующие обстоятельства дела: «Мы выясняем, какие работы были сделаны в Кудымкарской епархии, но у нас в обвинении говорится, что он похитил деньги, которые предназначались для Пермской епархии! Тогда какое это имеет значение? Зачем это суд сейчас выясняет?»

По словам Николая Вернигора, деньги от продажи земли в Подмосковье, которые ему доверил Никон, предназначались именно для Кудымкарской епархии. Сам же Миронов в ходе следствия давал пояснения о том, что он просил Вернигора передать деньги Мефодию для Пермской епархии. То есть он не хотел, чтобы они достались Кудымкарской епархии, в которой он ничего не построил и не отремонтировал за всё время своего пребывания там, а хотел отдать их в Пермскую епархию, другому епископу? А почему сам не передал в таком случае?

– Там даже была такая ситуация, когда, по каким-то причинам, заблокировался счёт. И служба безопасности банка звонила Никону, чтобы узнать, доверял ли он кому-то управление счётом. И он подтвердил, что да, доверенность на мужа, он имеет право деньгами распоряжаться, – рассказывает Анастасия Вернигор.

Продать эту землю Олег Миронов хотел ещё в 2021 году, когда заболел и вообще, видимо, не знал, поправится ли. Он лежал в больнице в Москве, куда позвал Николая Вернигора вместе с риэлтором, чтобы оформить на него доверенность на проведение сделки. Но тогда покупателей не нашли, и Вернигор больше не занимался этим вопросом. А потом Никон сам продал землю в январе 2022 года, но никому не сказал. Литовка на следствии подтвердил, что ему неизвестны обстоятельства продажи земельного участка в Подмосковье.

Выяснить подробности произошедшего, что называется, из первых уст, суд не может, потому что Олег Миронов не является в процесс. Представитель потерпевших приносит заключения от врачей, что он плохо себя чувствует и не может участвовать в заседаниях. При этом защита сообщает суду, что отправленный на покой священник ведёт многочасовые службы и состояние здоровья это ему позволяет.

Точно также не является в суд сам митрополит Мефодий. А к нему вопросов больше всего. Именно он должен был составить акты приёма-передач всего движимого и недвижимого имущества, когда стал управляющим Кудымкарской епархии, опись всего, что есть на балансе епархии и приходов. Но первый раз Мефодий туда приехал в декабре 2022 года, когда уже арестовали Вернигора.

Андрей Литовка приходил в суд и рассказал, что он, как секретарь, не решает ни один вопрос без благословения Владыки. Так по Уставу. А секретарь Николай Вернигор, получается, все вопросы сам решал, без благословения Мефодия? И тот не знал, что происходит в Кудымкарской епархии на протяжении полутора лет?

Пермская епархия представила следствию распоряжение №38 от 25 декабря 2020 года, согласно которому в должностные обязанности секретаря Кудымкарской епархии входит: осуществление административно-хозяйственной и финансовой деятельности в уставных целях с благословения правящего архиерея. Сам Николай Вернигор говорил в суде, что не было никакого специального распоряжения для работы секретаря, потому что всё прописано в Уставе: «Никаких отдельных распоряжений по хозяйственной и финансовой деятельности, которые придумал Литовка, для секретаря нет. Зачем я буду брать на себя такую ответственность, я бы тогда отказался. Даже права подписи у меня не было. Всё по устному одобрению и согласию Немцова делается. По-другому у нас не бывает. И назначили меня секретарем по распоряжению №40, а это №38. То есть ещё до назначения что ли?».

Но архиерей может выдавать отдельные доверенности секретарю для каких-то целей, разовых сделок, для взаимодействия с государственными органами. Так, по словам подсудимого, в апреле 2022 года Мефодий дал ему доверенность для продажи автобуса «Неман». Ранее, по указанию Мефодия, его забрали с прихода монастыря на Белой горе и поставили на баланс Кудымкарской епархии. Николаю Вернигору поручили продать автобус за 4 млн рублей. По материалам дела, продали транспортное средство за 2 млн 750 тысяч рублей. Мефодий сказал, чтобы зачислить на счет епархии 100 тысяч рублей, а остальные деньги отдать ему.

– Всё имущество движимое и недвижимое приходов продается с благословения и разрешение митрополита. Когда продаешь автомобиль, то ГИБДД требует договор, разрешение или указ епископа. Я весь пакет документов передал Спирину Евгению, он всё оформлял, – пояснял Николай Вернигор в суде.

По этой сделке обвинение вменяет Николаю Вернигору ущерб в 3 млн 800 тысяч рублей (так автобус оценила епархия). Автомобиль «Mitsubishi Pajero», который находился на балансе Кудымкарской епархии, был продан за 1 млн 300 тысяч рублей. Деньги, по словам подсудимого, он тоже отдал митрополиту: «У нас не задаются вопросом, зачем и почему. Я не могу прийти и сказать Владыке, чтобы он дал мне расписку, что получил деньги».

Точно также он выполнял и другие личные поручения Мефодия. Вместе с ним ездил в салон на улице Спешилова, где Немцов приобрел «Hyundai Tucson» за 2 млн 900 тысяч рублей, но оформили машину на помощницу Мефодия Надежду Дубинчук. На допросах она говорила, что ездил за рулем сам Немцов или те гости в его доме, у которых были водительские права. Спустя какое-то время решили продать автомобиль. Вернигор сказал, что купит его сам, часть денег ему даст мать, которая живет в Подмосковье. Договорились о цене 2 млн 600 рублей. Деньги и договор-купли продажи в двух экземплярах Николай принес в дом в микрорайоне Южный, где и произошла сделка.

Но на следствии Дубинчук сказала, что продавала машину не Николаю Вернигору, а епархии. На вопрос, откуда у неё были деньги на покупку машины, сообщила, что накопила с пенсии, а также один миллион рублей ей дал взаймы Андрей Литовка.

Зачем автобус забрали с Белой горы и поставили на приход в Кудымкаре, если хотели его продавать? За какие деньги митрополит купил машину? Почему она была оформлена на подставное лицо? Кто в действительности получил деньги от перепродажи транспортных средств? Что это вообще за схемы, в которых принимает участие Мефодий? Но почему-то не задалось такими вопросами следствие.

Впоследствии Николай Вернигор заложил купленную машину, чтобы взять кредит на строительство своей дачи. Но приобретение этого автомобиля – тоже один из эпизодов обвинения. По версии следствия, Вернигор похитил 1 млн 600 тысяч рублей для личных целей. Он подтверждает, что просил такую сумму у митрополита, но для нужд епархии. Доказать с помощью документов, куда и на что были потрачены все эти деньги, подсудимый не может. У него на руках ничего нет.

Отчёты о снятии и расходовании денежных средств с корпоративной карты для ремонта и других нужд, чеки, ведомости он собирал и хранил в своем кабинете, деньги в сейфе. Все это было вывезено. Но Пермская митрополия ежегодно сдает отчёт в Московскую патриархию. И за 2021 год он тоже был. Секретарь Кудымкарской епархии, как и всех остальных, составлял отчёт по богослужениям, по финансам готовили бухгалтеры. И никаких вопросов конкретно к Вернигору не было по поводу его работы. Но из патриархата, по запросу защиты, отказались предоставить это важное для дела доказательство.

Адвокат Андрей Радостев: «Он являлся секретарём, у него было рабочее место, документы, сейф. Он же не носил это с собой, не забирал домой, не делал каких-то копий. Они говорят, что все деньги он похитил. Но у нас в суде допрошены работники, которые всё это время получали зарплату, в том числе и Мефодий получал. Без задержек. А как вообще епархия жила почти два года, несла расходы, если он все деньги забирал?»

Как выясняется в суде, в Пермской митрополии только ей понятная бухгалтерия и отчётность. Всё построено на устных договоренностях, личных отношениях, единоначалии, подчинении, послушании. Но зачем тогда отдали дело в мирской суд? Разбирались бы со своей «чёрной кассой» внутри, без чужих глаз, как обычно. А если были совершены общеуголовные преступления с деньгами и имуществом церкви, то пусть отвечают по закону все, кто к ним причастен. Почему на скамье подсудимых один Николай Вернигор? При этом он лишен документов, доказательств, запугана его семья, другие священники, которые могли бы выступить в его защиту? Почему все решали епископы, а в суде на стороне обвинения выступают помощницы по хозяйству, сторожа, водители? Где главные распорядители всеми средствами? Почему, уже за пределами «епархии», в государственном судебном процессе, продолжается какая-то расправа над проявившим непослушание священником?

«Свидетели оговаривают вас? Если да, то почему?» – спросил судья Олег Порошин у Николая Вернигора. – «Да, оговаривают. Потому что я не отдал деньги Немцову, и Литовке ничего про них не сказал…».

Самый страшный грех «Блудодеяние, пьянство, увлечение азартными играми, присутствие на позорищных мероприятиях (например, в питейных заведениях), участие в празднествах, связанных с языческими обрядами, переодевание мужчин в женские одежды, надевание масок, содержание корчемниц, ростовщичество, татьба, воровство, убийство…» – всё это основания для лишения сана священнослужителя.
Но есть еще одно неписаное правило – не прогневи начальника.

Указ о лишении сана уже отправленного в запрет священника Николая Вернигора был вынесен 1 декабря 2023 года.

В Указе ссылаются на нарушение «25 правила Святых Апостолов и святотатство». Правило говорит о том, что «Епископ, или пресвитер, или диакон, в блудодеянии, или в клятвопреступлении, или в татьбе обличенный, да будет извержен от священного чина…».

По «блудодеянию» искали, придумывали, но ничего не получилось. У Николая Вернигора образцовая семья с тремя детьми. В чем святотатство или клятвопреступление – неизвестно. Остается одно – «татьба», воровство. Но ведь Николай Вернигор ещё не осуждён. А если суд его оправдает? В Пермской епархии хоть и уверены, что не будет такого, но ждать не могут.

И вот появилось обвинение в краже, которая якобы произошла 27 лет назад в учебном заведении Алма-Аты. Оказывается, будущий священник там два раза грабил кассу семинарии. А вспомнил об этом его сокурсник протоиерей Олег Игнатьев. Когда возбудили уголовное дело по Кудымкарской епархии, то в Пермской епархии стало известно, что Вернигор в своё время взял фамилию жены. И тут Игнатьев, который много лет служит с Вернигором в одной митрополии, сразу узнал его. Показания Игнатьева, которые были истолкованы Пермской епархией уже как «несколько эпизодов с грабежом епархиальной кассы священником Николаем Вернигором» и стали доказательством в деле о лишении сана.

Ещё одна история из прошлого, о которой сейчас рассказывает Пермская епархия. В 2002 году Николай Вернигор служил в приходе в поселке Дивья. И якобы, по словам потерпевших, потратил деньги, предоставленные администрацией Добрянского района на покупку легкового автомобиля.

– Это чушь, конечно, абсолютная. К нам следователь приезжал и опрашивал Николая, когда он был под домашним арестом. Мы жили в Полазне у родителей, а приход находился в Дивье. Ему надо было ездить по работе каждый день, я беременная на попутках добиралась, чтобы петь. И он попросил машину у нефтяников. Ему дали в аренду старую «Ниву» от УТТ «Полазна-Нефть». Он ей пользовался, потом им обратно отдал. У администрации никаких машин не было, – рассказывает Анастасия.

В судебном заседании адвокат Андрей Радостев обратил внимание на то, что сторона потерпевших принесла в суд какие-то документы, что он похитил машину в Добрянке, хотя в обвинении ничего подобного нет. И суд приобщил эти материалы.

«Потерпевший: епископ Никон» Олег Миронов – потерпевший по настоящему уголовному делу. При чём он здесь, если речь идет о событиях в Казахстане во время учебы Вернигора или в Добрянке? Свидетели – священники, служащие сегодня в митрополии. Чего они «свидетели»? Ещё есть члены экспертной комиссии, в числе которых тот самый Максим Штанько, выступавший в судах как свидетель. Он вообще в Перми всего пару лет.

То есть нет никаких доказательств того, что 27 лет назад или когда-либо потом Николай Вернигор был признан виновным по какому-либо делу.

Если обратиться к Уставу РПЦ и положениям о Церковном суде, то в них указано, что в суде должны участвовать стороны – заявитель и обвиняемое лицо. Кто заявитель (пострадавший) в данном деле? У обвиняемого во всех смертных грехах Вернигора даже права что-либо возразить не было. При этом в протоколе он указан. Но в марте 2023 года он был под домашним арестом и присутствовать на каких-то заседаниях никак не мог. Но что мешало епархии взять с него объяснения? Однако он узнал о том, что его лишили сана, когда документы уже поступили в Ленинский районный суд. И до сих пор он не ознакомлен с решением церковного суда и не может его обжаловать.

Сбор доказательств в Церковном суде, исходя из Устава РПЦ, мало чем отличается от мирского суда. Можно сказать, что они точно также должны быть допустимыми, достоверными, достаточным.

Решение епархиального церковного суда можно обжаловать. Вторая инстанция – высший общецерковный суд, а дальше – Архиерейский Собор.

Извержение из сана Это самое суровое наказание духовного лица за нарушение служебных обязанностей и тяжёлые грехи. Для любого священнослужителя – это высшая мера. Это крест на карьере, службе, репутации, имени. Но в данном случае нетерпение с лишением сана объясняется просто – продолжающимся унижением и давлением на подсудимого. Ведь к священникам особое отношение, даже если они находятся в местах лишения свободы. А здесь нужно, чтобы к нему не относились как к представителю церкви, чтобы у него не было никакого статуса, никакой особой защиты. Об этом и говорится в письме к суду: «…Священником не является. Не вправе совершать богослужения, носить священнические одежды и именоваться священником».

Но как такой приговор из Пермской епархии был утвержден патриархом Московским и всея Руси? Резолюцию никто не видел. Но, если это сделано на основании тех документов, которые были представлены в суд, то это феноменальное решение.

Оно войдет в историю РПЦ и Пермской митрополии в частности. Здесь со времен епископа Афанасия, который в свое время рукоположил Николая Вернигора на служение, не было случаев лишения сана. Да и вообще это исключительное событие в церкви. Указы о лишении сана размещаются на ресурсах РПЦ, и местных, и общих. Но про «изгнание» пермского священника никакой официальной информации нет. Только публикации в СМИ, с откровенно оскорбительными комментариями секретаря Пермской епархии из зала суда. Еще вчера Николай Вернигор – настоятель в пяти приходах, помощник благочинного в Добрянке, секретарь Кудымкарской епархии, а сегодня выясняется, что он «недалёкий», «жадный», и всё время воровал, еще со времён своего студенчества? Выходит так, по мнению Литовки.

Помимо денег от приходов, есть ещё многочисленные виды помощи от государства. И вот одна удивительная история, о которой на суде рассказал Николай Вернигор:

«Это государственная поддержка, о которой договорились патриарх вместе с президентом Путиным, – во вновь созданных епархиях строить духовно-просветительские центры. В Соликамске такой центр построили. Кудымкарской епархии тоже выделили 62 млн рублей на эти цели. Занималась этим компания Литовки, учрежденная в Пермской епархии. Но ничего не построили, только фундамент залили. Когда меня поставили секретарём, я стал спрашивать, а где епархию размещать? В это время пришел с патриархии запрос, чтобы отчитаться по деньгам, которые выделил святейший патриарх. Литовка сказал – не лезь, мы сами всё решим. Поэтому Миронов и дал деньги на ремонт. Поэтому и меня оговаривают, потому что я начал спрашивать у Литовки, куда деньги делись?»

Компания, о которой говорит Николай Вернигор в суде – это целая сеть АНО, учрежденная для епархий пермской митрополии. Так, есть АНО «Духовно-просветительский центр Кудымкарской епархии». Де-факто центра нет, а де-юре организация есть. Сейчас там директор – тот самый Михаил Боталов, который даёт показания на стороне обвинения».

*Епископ Никон управлял кудымкарской и верещагинской Епархией с 19 марта 2014 года по 13 апреля 2021 года.