В начале февраля Софья Наборщикова и Ирина Чеснокова, будущие журналистки, приезжали в Кудымкар встречаться с настоящими коми-пермяками и писать портретные и путевые очерки. Мы с удовольствием договорились о встречах и вместе с девушками съездили в гости к коми-пермякам, а сегодня публикуем одну из студенческих работ.
Ирина Чеснокова, студентка третьего курса филфака ПГНИУ:
«Путешествуем в вымирающую деревню Поносова Кудымкарского округа, где современность уступает место традициям.
Дорога от Перми до Кудымкара заняла у нас около трёх часов, если взять за ориентир длину трассы – 199 километров. Мы заранее сняли небольшие домики около Кудымкара, чтобы полностью погрузиться в культуру коми-пермяков. В центре города, по приезде, нас ждала журналистка газеты Коми округа «Парма-Новости» Елена Истомина, которая в дальнейшем сыграет немаловажную роль в моём ознакомлении с коми-пермяцкой культурой.
Оставив вещи в домиках, мы выдвинулись из сердца Кудымкара в деревню Поносова. Дорога была почти пустая, по пути нам встретилось не более десяти машин. Мы проезжали мимо нескольких заброшенных деревень, как минимум четырёх, запорошенных снегом и окружённых лесом. Местные жители даже предложили приехать летом, чтобы посмотреть на них поближе, так как сейчас до них не добраться – снег не убирают.
У ворот деревянного дома с резными украшениями нас уже встречала миниатюрная женщина средних лет, коренная коми-пермячка Людмила Дмитриевна Петрова. Она – культорганизатор Поносовского сельского клуба. С самого начала она была очень открытой и приветливой. Она поздоровалась с нами, но, уже подходя к дому, продолжила говорить только с журналисткой Еленой на коми-пермяцком языке.
Участок большой, дом выглядел по-домашнему опрятно. Хозяин дома вручную вырезал оконные рамы. Справа от тропинки стоял второй дом, но уже поменьше – дом сына нашей хозяйки.
– Обустраивайтесь как дома, не забывайте, что в гостях, – шутливо, приглашая нас в дом, сказала Людмила Дмитриевна.
Мы вошли в комнату, судя по всему, «большую». Зелёного цвета стены бревенчатые и набело выкрашенный потолок бросаются в глаза. Крупный шкаф делит комнату пополам, сразу за ним располагается уголок хозяина дома. В красном углу стоит небольшой столик с техникой и рукодельными принадлежностями. У другой стены находится диван и кресло. В целом в доме из-за небольших окон мало света, но это не отнимает у него пёстрых красок. Над диваном на стене висит ковёр, довольно большой, навевающий воспоминания о доме моей прабабушки. На самом диване лежат милые, вытканные и связанные вручную подушки. На стеллаже стоят грамоты и благодарности хозяйки.
Мы сняли верхнюю одежду, и тогда хозяйка спросила:
– Коми али роч?
– Роч, – ответила журналистка за нас.
Людмила Дмитриевна начинает разговор на чистом русском языке, её акцент почти не слышен. Мы не успеваем задать вопросы, как она сразу же интересуется, голодные ли мы. Вопрос остаётся без ответа, и вскоре мы перемещаемся из просторной комнаты на кухню.
Печь хорошо натопишь – и она три дня тепло держит, за счёт этого экономия дров и времени
В кухне стоит небольшая белая печь, немного облупившаяся от времени. Труба выдвинута чуть правее, чтобы освободить место для удобной работы. Внутри печи томится картошка в чугунке, и аромат её уже наполняет комнату, обещая сытный обед. Но картошка не для нас и даже не для шанег, а для скота.
– Старая печь была вот здесь, а сейчас мы трубу сделали. Всё по-современному хотим сделать, – будто опережая вопрос про большие деревенские печи, сказала Людмила Дмитриевна.
– Раньше с этой стороны, – указывает на спальню, – залазили на эту печку, по шесть человек, и можно было спать. Она была на всю кухню. Мы её сломали и сделали поменьше, потому что дети выросли, уехали в город, внучка редко приезжает, и никто на ней не спит, кроме меня, – разглядывая печь и поглядывая на нас, продолжила она.
– Отопление за счёт русской печи идёт. Печь хорошо натопишь – и она три дня тепло держит, за счёт этого экономия дров и времени, – добавляет Елена.
– А как продукты покупаете? Дорого в магазинах?
– Да так же, как в городе, порой даже дороже, – говорит журналистка.
В деревне людей становится всё меньше, и спрос на продукты тоже не так велик. Но, по словам Людмилы Дмитриевны, поставщики считают, что у местных жителей нет выбора. Они вынуждены покупать продукты именно у них. До города автобус ходит всего четыре раза в день, и ехать ради покупок 40, а то и 50 минут – это долго.
В воздухе начинал витать аромат домашней кухни. Хозяйка подозвала нас посмотреть на печь изнутри. Снаружи она выглядела скромно, но внутри казалась бездонной. Внутри томились шаньги из ячневой крупы.
– Когда печка топится, можно перед огнём жарить шаньги. Их называют по коми «горбиодзись шаньга», – рассказывает Людмила Дмитриевна. – Как я готовлю: ячневую крупу со сметаной замачиваю и добавляю яйцо. Домашняя сметана – она жирная, и за счёт этого шаньги получаются сочные и не пересушенные. А потом, когда печка истопится, уголь разойдётся, тогда туда совали подки, как сейчас говорят, противень. Подки были самодельные, мужики сами загибали борта повыше, чтобы зола не западала, и по несколько штук засовывали.
– А внуки и дети на коми-пермяцком говорят?
Людмила Дмитриевна отрицательно покачала головой.
– Мои дети ещё понимают, говорят. А внучка нет, в городе живёт.
– Сейчас все уезжают в большие города: Пермь, Екатеринбург, чтобы учиться или работать, – поделилась Елена.
– Сколько сейчас в деревне человек живёт?
– Мало. Всего 65 хозяйств у нас. В основном пожилые остались, – ответила Людмила Дмитриевна».
…Продолжение читайте в ближайших номерах «ПН».
