«Ну, что, приступим?»
Темная комната. Посреди – стоит стол, заставленный черными телефонами, бумагами и печатной машинкой. На краю стола пугающе блестит мясорубка.
– Ну, что, товарищи-делегаты, приступим, – берет слово Альберт Макаров. Кто он такой, не ясно. Возможно, сотрудник НКВД. А, быть может, политрук. Или вообще врач-психиатр. Каждый догадывается сам. У него на подхвате Ада Павловна, которую играет Светлана Суханцева.
– Юлия Морозова есть? – спрашивает она у зрителей, которых, как потом заметит автор постановки Альберт Макаров, он специально вовлек в это судилище.
– Есть, – неуверенно раздается из зала.
Когда перекличка заканчивается, на сцене появляется Анна Ахматова (Алевтина Власова). Она в инвалидном кресле. В халате, из-под которого виднеется ночная рубашка. С копной растрепанных седых волос на голове. Лицо Анны Андреевны шелушится – перенесла рак кожи лица. Альберт, глядя на поэтессу, с неприятием отворачивается в сторону.
Ада Павловна зачитывает по бумажке все то, что новое правительство думает о творчестве Анны Андреевны. Альберт в это время крутит мясорубку.
– Блуд смешан с молитвою. Да шлюха ты! – кричит Ада Павловна и бьет поэтессу по щеке.
Альберт тоже бьет. Только куда – не видно. Свет на это время выключается. Из темноты раздаются лишь глухие хлопки.
После Ахматова плачет и вспоминает сына Льва Гумилева (Антона Пиджакова). Его арестовали. Где он? Как он? Она просит Аду Павловну передать Сталину письмо, в котором отчаянно хлопочет за сына. Ада Павловна смеется и бросает обрывки письма в лицо поэтессы. А та видит сына – бледного, грустного, в тюремной фуфайке… От боли Анна Андреевна кривится, плачет и шепчет:
– Перед этим горем гнутся горы…
Слышно, как кто-то в зале тоже фыркает носом.
Под иконой, с которой кто-то стер образ Богородицы с маленьким Иисусом, а сверху нарисовал серп и молот, Льва Гумилева распинают. Полуобнаженного. Как Христа. А Анну Ахматову снова колотят.
– Ну, как там Ахматова? – в самом конце спрашивает по телефону Альберта Макарова мужской голос с грузинским акцентом.
«Удобнее закрыть глаза»
Спектакль «Ну, как там Ахматова?» поставил артист Альберт Макаров. Это продолжение истории, начатой в первой его работе «Последняя ночь последнего царя», где рассказывается о смерти царской семьи Романовых. Альберт говорит, что будет еще третий спектакль из этой же серии.
– «Царь» – это то, с чего, собственно, и началась катастрофа, – подытоживает артист.
Альберт из тех людей, что не могут спокойно ходить по улице Ленина, понимая, что это был за человек, “что за чудовище”, как говорит он. Но больше всего его раздражает то, что сегодня большинству удобнее закрыть рукой глаза на эти моменты в русской истории. Словно – их не было. Он не закрывает. И, более того, показывает их людям, «затаскивает» людей в них.
– Но я все это в очень мягкой форме делаю, – замечает Альберт. – Все-таки театр не должен допросы на Лубянке показывать, когда женщине в анус засовывали ножку стула. А ведь было и такое.
Правда, руководство театра, по словам Альберта к его работе отнеслось настороженно. И директор Анатолий Четин, как рассказывает артист, увидев репетицию, начал переживать, что его могут снять с должности. Особенно, когда увидел серп и молот на том, что раньше было иконой, и распятого Антона Пиджакова.
И не все зрители поняли работу Альберта. Даже некоторые учителя литературы, по его словам, возмущались. Говорили, что Ахматова – это королева, а он ее превратил в пугало и сумасшедшую женщину.
– “Тяжело. Я еще подумаю, а стоит ли советовать подругам пойти на такой спектакль”, – вспоминает слова одной зрительницы Альберт. – «А на какой посоветуете? На «Мою тещу?» – спрашиваю ее. «Да, да. Вот «Моя теща» – это очень хороший спектакль».
Альберт говорит, что своей репертуарной политикой Кудымкарский театр испортил зрителя. Поэтому сейчас он не может воспринимать серьезные вещи. Требует веселья.
– А ведь мы все помним, чем кончил Древний Рим, когда там тоже стали требовать хлеба и зрелищ вместо вещей серьезных, – вздыхает артист.
«Достоин «Золотой маски»
Театральные критики, которые приезжали в Кудымкаре в начале июня, высоко оценили работу Альберта Макарова. Они порекомендовали ему выезжать со спектаклем «Ну, как там Ахматова?» на все фестивали. В том числе – и столичные. А еще представить работу на «Золотую маску». Сейчас Альберт готовит документы.
«А это вы можете описать?»
Спектакль «Ну, как там Ахматова?» поставлен по поэме Анны Ахматовой «Реквием». Первые наброски «Реквиема» относятся к 1934 году. Но наиболее плодотворно Анна Андреевна работала над поэмой в 1938-1940 годах и вернулась к ней позже – в 1960-е годы.
В 60-е «Реквием» начал распространяться в самиздате. А в 1963 году один из списков поэмы попал за границу, где впервые был опубликован полностью. В очерке известного прозаика Зайцева говорится:
– Да, пришлось этой изящной даме из Бродячей Собаки испить чашу, быть может, горчайшую, чем всем нам, в эти воистину «Окаянные дни». Я-то видел Ахматову «царскосельской веселой грешницей», и «насмешницей», но Судьба поднесла ей оцет Распятия. Можно ль было предположить тогда, что хрупкая эта и тоненькая женщина издаст такой вопль – женский, материнский, вопль не только о себе, но и обо всех страждущих – женах, матерях, невестах, вообще обо всех распинаемых?
Сама Анна Андреевна в эпиграфе поэмы написала: «в страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая, конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом): «А это вы можете описать?». И я сказала: «Могу».
