Традиции-то какие были, что если ты искупаешься на Крещение – ты здоровье приобретешь. Крестики ставили на дверях, на окнах в доме, чтоб нечисть не заходила, именно вот в Сочельник. Именно вот 18 числа, в Сочельник, и гадали девчонки. Это как бы древний языческий обычай, люди-то и в Бога верили, и от язычества не отставали. Еще примета – если обручение, то есть помолвка будет 18 числа, то брак будет счастливым. Если ты крестишься именно в этот день, то этот человек тоже счастливым становится.
Обычно как готовились? Это, конечно же, все по вере дается. Когда человек верует, что Господь действительно есть, что он не где-то там на Марсе живет, а рядом с тобою. Это сам Господь показал в Рождество, что он рядом с нами. И когда ты знаешь точно, что на Бога-то будешь уповать, то Господь-то тебе всегда поможет, не оставит тебя. Вот если такая вера есть у человека, у него душа-то успокоится, сердце-то мир приобретает.
У сербов, например, был обычай. Если ты выйдешь в Рождественскую ночь, посмотришь на небо – ты увидишь, как небо отверзается и как Господь сходит. Когда Господь рождается – небо открывается. И люди могут ангелов увидеть. Но это только у чистых сердцем. У грешников сколько смотри не смотри – все равно одни звезды увидишь. Так и в ночь на Крещение чистые сердцем видели, как Дух святой на воду сходит, и вода начинает колебаться. Это каждый раз происходит именно в Иерусалиме. Река начинает течь против течения.
По правилам – в ночнушке (окунаться на Крещение – прим. автора). Но народ-то у нас еще дикий, только начинает. Но это просто организовывать надо. То есть если у кого нет – то что-то такое раздавать.
О чудесах
Чудо-то каждый раз совершается. По службам-то много видел, когда больные, умирающие, когда их пособоруешь, причастишь – они сразу поправляться начинают, выздоравливать прямо на глазах. Вот у меня в Юсьве было. Один мужик с лесу пришел, у него какая-то икота что ли была, не икота. Его как трясло. Аж подпрыгивал. И системы все отказали. Врачи уже не знали, что делать, поэтому прибежали родственники. Пособоровал – он тут же встал с постели, пошел в туалет, то есть все системы открылись. Ну он как икал, может, порчу навели или еще что.
У меня колени болели, были замороженные. Оперировали, а нарывы не прекращались. Я решил искупаться в источнике Трифона Вятского, это в сторону Чусового ехать, там есть Успенка село. Хотя и колени разрезаны были, вроде бы нельзя лезти в холодную воду, там, наоборот, еще хуже станет. А у меня, когда я искупался, сразу же зажили на следующий день. С тех пор уже не болят.
О себе
Когда приходилось на всяких рухлядях ездить, машину приходилось на коленях зимой ремонтировать, из-за этого колени отморозил. Когда в Перми служил, у меня ничего не было – дома не было, квартиры не было, гаражей не было, на улице приходилось… Когда в священники посвятили, я сначала же в Перми служил. Там нету квартир, ничего не выдают, все сам ищешь. В морге сколько жил. Церковь при морге была. Комната ритуальная была. Из нее церковь сделали. Это церковь Святителя Пантелеймона при девятой медсанчасти. Холодильники стояли. Паша там был такой, санитар. На праздники на майские уйдет, говорит, Игорь вот, мол, когда привезут, мол, запихаешь, по холодильникам раскидаешь. А то вонять будут. Вот приходилось этих покойников… Там у нас подсобка была, охранником еще работал, жить-то негде. Жил так около двух лет.
Здесь я родился (в Кудымкаре – прим. автора), местный, в 5 школе учился. Учился на физика. Физический факультет, радиофизика, электроника инженеров. Классический университет.
В милицию… Иногда попадал. Да так… по чердакам лазили, по домам. Сказали, больше с друзьями своими не связывайся, у меня друзья просто были такие, шебутные, когда в школе учились.
Физики же все хотят истину найти. Пришлось истину искать, и привел этот поиск истины-то именно к вере. Просто задумался, неужели после смерти все заканчивается, что как дальше будет, как жизнь устроена. Сначала просто узнал про веру, решил посмотреть, что это такое, начал всякие течения изучать: буддизм, мусульмане, в сектах посмотрел, побывал. Там че-то не то. И сам начал Евангелие читать, Библию. Православные книги начал читать – там все ясно, все просто разъясняется. Потом стал на службу ходить и на службах понравилось просто. Когда на службе стоишь – как будто в другой мир попадаешь. Хотя и там непонятно че поют, че там делают, просто интересно же. Радость получаешь в сердце, хотя ниче и непонятно. Потом все больше и затягивает.
Первая обязанность – это именно учить людей, про веру рассказывать, к Богу вести. Потом служить. Третья обязанность – жить, как говоришь, пример показывать. И четвертая – молиться за людей.
С конца 2002 года в округе служу, получается 12 лет.
Детей-то не я ращу (у отца Игоря пятеро детей, младшему 6, старшему 13 – прим. автора), это Наталья, я дома-то не бываю. Когда дети-то рождаются, я сильно-то не переживаю. Выходит, дети тебя кормят, а не ты детей. Материально обеспечивать детей – об этом сильно-то не думаешь, само собой получается. Сколько детей родилось – так у них все есть, думаю, ограничивать их надо. А я еще детей хочу (улыбается – прим. автора).
Пускай господь сам решает. Че даст, то и будем делать. Вот и все. По-своему не стараюсь жить. Потому что сколько я смотрю, сколько хотел по-своему жить – так это одни только неприятности, одно горе получается. Поэтому жизнь-то такая простая получается и более насыщенная, потому что Господь-то он же выше человека, он больше знает, что человеку лучше. Потому что он отец наш небесный. А это все равно что родителей не слушаешься. Когда родителей не слушаешься, че получается? Одни проблемы.
О прихожанах
Чем более развитая инфраструктура у села, у города, тем люди там меньше в церковь идут, они более гордые что ли, говорят, че нам, мол, Бог-то помогает, мы сами себе Боги, сами себе, че хотим, сможем заработать, все сделать. С ними как бы тяжело работать. Там где вот именно все хорошо с точки зрения социальной – там в церковь приходят, только когда какое-то несчастье станет.
Деньги-то разделяют людей. Друг к другу в гости уже не ходят, разделяются на группы. Становятся замкнутыми. Все пороки очень явно начинают проявляться: зависть, ненависть, осуждение. Тяжелые это люди, можно так сказать.
На западе уже однополые браки… Очень тяжелая ситуация с верой. То есть люди более привержены животным инстинктам, к удобствам, к роскоши, к удовольствиям. Поэтому как бы духовно-то они полностью умирают. Это как бы человек полностью превращается в животное. Удовольствие-то оно временное. Вот ты получишь, че захотел, а потом в душе снова пустота.
У нас в России люди больше начинают в церковь тянуться, потому что большинство-то наелось уже этими деньгами. Радости-то не приносит. Начинают искать то, что радость приносит.
Когда человек идет против своей злой воли – он приобщается к добру.
У каждого человека есть особый дар, талант. Если ребенок рожден мужчиной или женщиной, то природа-то – она же не дура – то есть она сделала так, что на самом деле так и должно быть. Если появляются вот эти чувства (гомосексуальные – прим. автора), то это значит, что дар его, сила вот эта не раскрыта, у него искажено представление о мире, он начинает извращать свое естество. Это от недостаточной духовной жизни у человека идет. Это духовная, можно, сказать болезнь.
О религии и вере
Человек – он сам хозяин своей жизни. И Бог – он никогда волю человеческую не насилует. Поэтому у нас так много всяких проблем в жизни, потому что мы не роботы, а мы свободные, подобно Богу сотворены, то есть живем так, как считаем нужным. Поэтому, конечно же, верить в самого себя или в другую религию – человеку дана возможность. Принуждать человека к какому либо виду религии – неправильно, я считаю. По идее само сердце человека подсказывает, в чем оно находит свет, радость.
Православие – религия более простая, ближе к Богу. Это, конечно, скажете, вот, мол, сам священник, поэтому – каждый кулик свое болото хвалит – но есть примеры очень многие. Например, у меня знакомые есть, которые ходили в Новый завет в Егве, многие сейчас в Православие обратились почему-то. Душа человека развивается, ищет больше благодати.
В храм может любой войти. У меня друг был мусульманин, когда учился в университете, мы сначала в храм божий ходили, потом еще в мечеть к нему заходили, смотрели там тоже.
Когда за некрещеных молишься, или таинство совершаешь, дьявол говорит, что это мой, че ты лезешь, и поэтому начинает наказывать человека. Нечисть-то начинает мстить что ли, то есть она не хочет, чтобы человек-то к Богу-то подошел. Поэтому плохо может стать. Вход-то в храм всем разрешен, но есть таинства, которые доступны только тем, кто уже крещеный. Это все равно, что, например, ребенку, который не родился, показать мир. Он если преждевременно родится, увидит этот мир, он повредит ему, потому что он еще не сформировался.
По нашим правилам без воли родителей мы не можем крестить детей. А каждый родитель хочет своему ребенку сделать хорошо. А как будет ребенку хорошо – это зависит от веры родителей. Почему христиане приводят крестить с самого раннего детства. Когда человек рождается – он уже рождается с душой. А душа у нас по церковным законам, понятиям, она рождается уже греховной, то есть у нас внутри уже живет зло. Это зло передается по наследству от наших прародителей – от Адама и Евы. Когда они жили в раю – они были святыми, но когда отреклись от Бога, сказали, мы хотим быть сами богами – дух святой отошел от них, туда вселилось зло. И человек стал подвластным дьяволу. Вот это проклятие – оно снимается через крещение.
Некрещеный человек – все равно что не родившийся. С ребенком сравниваю, который в утробе матери живет, он же не может ни видеть, ни разговаривать, не может ходить, дышать, хотя это все в нем заложено. Когда он только родится, в нем это все проявляется.
В старину говорили, что душа – это всадник, а тело – это лошадь. Что душа хочет, куда всадник свою лошадь ведет – то она и делает. То есть душа хочет там на дискотеку сходить, водку попить, поматериться, поругаться, с девками погулять – заставляет свое тело на дискотеку идти, курить, пиво пить. А хочет душа в храм ходить, Богу помолиться, людям помогать – направляет свое тело в храм. Вот так устроен человек примерно. Но всадник к лошади не прирастает задним местом, так и душа к телу не прирастает. Поэтому, хотя они же вместе, но тело умирает, душа – она умереть не может.
У нас по Уставу, если три воскресения подряд человек в храм не ходил, он отлучался от церкви. А что такое отлучение? Это то есть ты как бы снова сдаешься в рабство дьяволу, да и все. То есть снова порчу колдуны могут навести, будущее предсказать. Это возможно только людям, которые не крещеные или живут без Бога. А человека, который с Богом живет, его ни один колдун заколдовать не может.
Почему вот мы вроде бы добрыми созданы, а почему мы друг друга ненавидим, почему завидуем, осуждаем, обманываем? Потому что нет у нас Бога-то внутри. Сами-то крещеные, а Бога-то у нас нет.
О Pussy Riot
Мы-то простили. Но государство-то, видать, чтобы не было такого беспредела, чтобы чувства верующих всегда были защищены, поэтому они так поступили, чтоб не повадно было, чтобы по государственным меркам в стране порядок был. А с точки зрения духовной – конечно, мы же их простили. Как я отношусь лично. Считаю, что это у нас такое общество. Оно так и осталось, как было при советской власти. В храмах делали рестораны, театры, там тоже плясали, танцевали. А мы кто? Мы дети своих родителей.
Гордого человека ты никак не убедишь. Гордого сам Господь лечит, а это очень суровое лечение. В Библии есть такая фраза «Страшно попасться в руки Бога живаго». То есть когда за тебя берется Бог, человек говорит – лучше бы я не родился.
О священнослужителях
Церковь – это для каждого человека свято, это образец. А откуда священники-то пришли? Мы такие же были парни, хулиганы, как и все остальные (улыбается – прим. автора). Ну, то есть мы пришли из общества. А общество у нас за чем гонится? За деньгами, поэтому священники такие же люди, они порой начинают за этим гнаться, порой забывая про свой сан, поэтому происходят казусы. Неужели церковь не свята? На самом деле это не так. Глава церкви – это не патриарх Кирилл, у православных это сам Господь. Мы у него только работники. Все таинства, которые мы совершаем – это все не священник совершает, а Бог через священника. Священник – это инструмент. Работники, сами знаете, всякие бывают – радивые, нерадивые. Так и здесь. Поэтому когда вы идете в церковь – вы не к священнику идете, вы идете к Богу. Поэтому что там священник делает – какие часы носит, с девками гуляет, водку пьет… это не умаляет той благодати, которая дает Церковь при таинстве. Господь своим хозяйством сам занимается. Священник, если он себя неблагочестиво ведет – он долго им не будет, много таких примеров знаю. Он как живет – он сам перед Богом будет отвечать.
Дьявол сильнее нападает на духовное лицо, чем на простого человека.
А у патриарха часы дорогие – так это ему подарили. Он не купил. А че, подарки что ли выбросить или еще что с ними сделать. Кто подарил, так ты как бы и обидишь, можно так сказать.
О вине
Так апостол же сказал, своему другу пишет: воду не пей, а пей вино ради своих немощей. Раньше пили виноградное вино, чтобы здоровье было. Пить-то оно не возбраняется. Написано, вино веселит сердце человека. Но упиваться запрещается. Там написано: не упивайся вином, в нем же есть блуд.
Я обычно виноградное вино пью, красное, от белого изжога. Потому что раньше самогон пил, тоже был в молодости хулиганом. Свой уже выпил, поэтому мне так его уже вредно.
Когда человек вино пьет как лекарство – это богоугодно, нормально, но когда человек начинает вином заливать свое горе – это уже порок. Это деградация, это и есть алкоголизм. Раньше люди, чтобы горе-то свое успокоить, к Богу обращались, молились, а теперь вино стали употреблять вместо Бога, лечить свою душу вином.
О любви
Когда приходят креститься, я им сразу говорю, что знайте, что после крещения должно столько детей быть, сколько Бог даст. Это промысел Божий. И если люди мешают промыслу Божию – они себя обделяют, лишают радости, благодати. Это удовольствие (от интимной близости – прим. автора) – оно, можно сказать, самое низшее. Да это удовольствие только в медовый месяц, потом все. Самая высшая радость – это то, что ты вместе с любимым человеком живешь, именно детей воспитываешь, это счастье-то намного, намного выше. А это удовольствие-то зачем Господь сделал – чтобы мы не умерли, не выродились. Это как если бы нам еда не нравилась – мы бы не ели, наше тело бы погибло. Так если бы не нравилось вместе с женщиной быть или женщине с мужчиной, у нас бы род не продолжался. Поэтому господь – он встроил в тело это удовольствие. А мы его просто извратили, как всегда. Хотя оно простое телесное чувство, самое низшее, можно так сказать.
Когда женщина с мужчиной соединяются – это становится одно целое. А когда ты с женой разводишься – ты себя разрываешь просто. Получается, раны наносишь. И уже такой силы-то, благодати нет у тебя.
О расценках
Конечно же, расценки-то у нас появились в церкви, но это неправильно. Эти расценки – они условные, это можно сказать, сколько люди обычно дают. Потому что вот крестить, венчать, отпевать, исповедовать – это таинство, это дар божий, его за деньги нельзя купить. А человек жертвует, сколько сам хочет. То, что они фиксированные – это вот неправильно. А есть – потому что у нас люди работают, мирские бабушки, они в мире привыкли, что вот столько-то стоит.
Бывает, что ничего не дают (за требы – прим. автора). Не обижаюсь, конечно. Некоторые там грибов надают, еще че-то (смеется – прим. автора). Это же от Бога. А Господь – он никогда не оставит священника. Одни не дают, другие, наоборот, еще больше дают.
То, что люди жертвуют в храме – это и есть наша зарплата. Если церковь процветает, значит – люди верующие (смеется – прим. автора). А если церковь убогая – в Бога не верят, это как индикатор. В деревнях, там очень мало, тысяч пять выходит – семь, около десяти выходит. В Кудымкаре 15 выходило. В Перми 15-30.
О традициях
Что такое свеча? Свеча это образ ветхозаветный. У нас же храм-то древний, с ветхого завета пришел. Раньше в ветхозаветном храме сжигали животных жертвенных – овец, голубей, тельцов приносили. При храмах их продавали местные жители. Жертвенных животных сейчас заменяет сам Господь наш, поэтому его изображают в виде агнца – ягненка. А сейчас сжигают свечи. Это прообраз того жертвенного животного, которого человек приносил. Поэтому они должны быть разных цен, чтоб любой человек – хоть бедный, хоть богатый – мог пожертвовать Богу что-нибудь. Поэтому сама свеча означает жертва. То есть ты берешь не просто так, а Богу че-то отдаешь. Свечки, книги, утварь имеют цену. А таинства – так, сколько человек даст.
На отпеве особенно: на 42 день провожать, то-то давать или не надо, из дома выносить что-то или не надо – это все язычество. Главное, поминать в течение 40 дней обязательно умершего. Вон сколько солдат погибло да еще кто где погиб – так отпевают, заочно, им же ничего этого не делают. Слово имеет силу. А то, что бабушки говорят… Я часто говорю, те бабушки, которые были нормальными, они еще в 90-е года умерли, последние верующие. Наши бабушки, которые в церковь ходят, это уже были пионеры, коммунисты, комсомольцы. Поэтому про веру-то толком не знают. Только из этих книг, которые сейчас выпускают – всякие колдовские, где пишут, че там надо сделать. Это все ересь. Они даже со священниками спорят. Вот, мол, молодой – ниче не знает (смеется – прим. автора). Лучше к священнику подходить сразу, если есть какие-то вопросы.
Когда в Бога верят, знают, что человек умер на время, поэтому у нас не умерший, а усопший. Смерть временная. Че плакать-то, если человек заново вернется? Зачем плачут? Это обычно показуха, чтоб не осудили соседи – вот, даже не плакала, ни одну слезу не пролила, значит, наоборот, смерти желала… Это же все бабские понятия, женские – что другая скажет про тебя, что другие скажут. Молиться обязательно надо. Отпевать обязательно. И потом готовят стол. Стол для чего и раздают вещи для чего? Это как бы идут добрые дела для умершего, может, не хватает у него добрых дел.
