Валентина Зырянова встречает нас в подъезде. «Спасибо, что приехали», – повторяет она много раз, каждого берет за руки и крепко их сжимает. Уже больше 60 лет она живет в Перми. По Кудымкару, где выросла и жила, «соскучилась неимоверно», не бывала в нём давно. «Из-за сердца, – объясняет Валентина Васильевна, виновато поджимая губы. – Никак договориться с ним не могу».

В следующем году Валентине Зыряновой исполнится 90 лет. Несмотря на, казалось бы, столь внушительную дату, она ловко заставляет стол угощениями, которые приготовила сама. Здесь и салаты, бутерброды, куриный суп с перепелиными яйцами, жаркое и сладкие пироги, «испеченные по рецепту мамочки». Свою маму Александру Федоровну хозяйка только так ласково и называет, не иначе.

– Она ведь женскую гимназию заканчивала в дореволюционной России. И там, видимо, очень хорошие практические знания давали, – рассказывает Валентина Васильевна. – Ох, какой кулинаркой она была! А мы были ее подмастерья! Раньше ведь миксеров не было. Помню, яйцо взбивали по полчаса. Причем отдельно – белок, желток.

– А папа у вас каким человеком был! – восхищается отцом Валентины Зыряновой краевед, председатель общества «Мемориал» в Кудымкаре и заведующий музеем в филиале УдГУ Артур Кривощёков. (Василий Григорьевич – один из основателей треста «Комипермлес». «Комипермлес» – самое крупное лесозаготовительное предприятие в округе. Оно было создано в 1936 году и проработало до 1993 года – прим. авт.) Имея всего два класса образования, он составил технологическую схему сплава за 1955 год, «воспитал» будущих успешных управляющих треста.

– Его все называли самородком, – соглашается с Артуром Кривощёковым дочь Василия Зырянова. – Он был очень трудолюбивый, честный. Знаете, он начал работать в лесу, когда ему было девять лет. Прошел партизанскую войну. И был даже капитаном пассажирского парохода. Но из-за детей пожертвовал флотом и приехал в Коми-Пермяцкий округ, где и начал работать в лесной промышленности.

«Разъедало всё» Сама Валентина Зырянова тоже начала рано работать – с восьмого класса. В 1942 году, когда ей было 15 лет, в Кудымкаре по приказу Государственного комитета обороны СССР (такой приказ Артур Кривощёков обнаружил в архивах треста, куда документ, по-видимому, попал случайно, поскольку он секретный) был открыт автольный завод. На нем производили смазочное вещество для машин, которые поставляли для фронта авиационную сосну. Из этой сосны строили самолёты.

– Тогда не хватало самолётов. А Коми-Пермяцкий округ был богат авиационной сосной. И поэтому было сказано – во что бы то ни стало, быстро поставлять её, – рассказывает Валентина Васильевна. – Но при этом сказали, что никакого автола не будет, сами создавайте это смазочное вещество и перевозите сосну. И вот создали тогда автольный завод.

Директором завода был Николай Колотилов. Его дочь Лида тоже работала на заводе – в одну смену с Валей Зыряновой. В школе в те времена учились в три смены, поскольку часть зданий была отдана под госпитали. Завод тоже работал в три смены – беспрерывно. Школьниц на работу ставили после уроков.

– Мы ведь там работали без всякой техники безопасности! – дивится сейчас прошлому пенсионерка. – Нам такую подставочку давали, на которой мы стояли. Там были простые бочки, деревянные. Они на бок клались. Дно проворачивали, протыкали… И там, знаете, была такая штука, которой заводят машину… Вот мы её и крутили без конца. И там была такая атмосфера, что разъедало всё. У меня на лице образовывалась корка. И мамочка мне лицо потом салом смазывала, чтобы вывести её.

Брызгающее из бочки масло тогда испортило не только кожу лица Вали, но и глаза. После работы на заводе она стала плохо видеть.

Завод проработал три года. Его закрыли в 1945 году, когда закончилась война. Находился он в здании конюшни, которая стояла через дорогу от стадиона «Парма».

– Завод был секретный. Там ведь стратегический материал делали, сырьё, – уточняет Валентина Васильевна. – За работу мне платили деньги и давали карточку на получение 800 грамм хлеба. Все это я сразу же отдавала родителям. Мамочка, помню, называла меня кормилицей. 800 грамм хлеба! Представляете? Тогда как папа наш получал всего 400 грамм хлеба. А ведь он был руководителем!

Вовочку не отдавал Кроме Вали у Александры Федоровны и Василия Григорьевича Зыряновых были еще три дочери – Лида, Зина и Нина. Во время войны родился брат Вовочка, но он умер от диспепсии (диспепсия – нарушение нормальной деятельности желудка, затрудненное и болезненное пищеварение – прим. авт.) ещё младенцем.

– Папа пришел с работы, ему позвонили. И вы знаете, это ведь единственный был сын у него, он многое для него значил, – вспоминает его дочь. – Он взял этого Вовочку и ходил по ограде с ним, никому не отдавал. Мы так все плакали.

Кроме родных детей Зыряновы воспитывали племянников. У старшей сестры Александры Федоровны, которая жила в Добрянке, было 12 детей. Троих она послала к Зыряновым в Кудымкар.

– Отца у них посадили в тюрьму. Он был бухгалтером, и какой-то его друг в кавычках про него что-то где-то сказал. Ну, вы сами знаете, как тогда было. Через несколько дней после ареста он в тюрьме умер. Правда, потом, спустя много лет, его реабилитировали, – рассказывает Валентина Васильевна.

Всем своим детям, в том числе и двум приёмным, Зыряновы дали высшее образование. Валентина Зырянова говорит, что родители так им и сказали однажды: «Приданого мы дать вам не сможем. Вместо него дадим высшее образование».

– Лишь Шурка (один из приёмных детей – прим. авт.) не получил высшее образование, – замечает она. – Он был такой хулиган. Папа отдал его в Лесной техникум и следил за ним каждый день.

Строились тяжело Жили Зыряновы около стадиона «Парма» в бараке. «Перелезешь забор и уже на стадионе», – так описывает место, где стоял дом, Валентина Васильевна. Жили бедно, ограниченно. Свой дом Василий Григорьевич и Александра Федоровна стали строить только тогда, когда старшие их дочери начали работать.

– Строили по Горького, 10. Во всем стали себя ограничивать, – вспоминает Валентина Васильевна. – И вдруг в газете «Ленин туй» («По Ленинскому пути» – прим. авт.) появляется статья, что вот, мол, один из руководителей треста за счёт своего положения строит дом. Причем автор статьи не указал своего настоящего имени, выдумал. Я до сих пор не понимаю, зачем он это написал? Из-за зависти что ли?

Именно из-за таких разговоров, замечает Валентина Зырянова, они в своё время даже не могли построить себе баню. Когда жили в бараке, мыться ходили к соседям. За это им платили.

– И даже когда нам нужно было построить колодец, папа построил его так, чтобы им могли пользоваться все, а не только мы. Доступ к нему открыл. И вот вся улица приходила и брала водичку, – добавляет Валентина Васильевна.

«Добрый до предела» – Я вот ищу недостатки у мамочки и папы и не могу найти ни одного, – несколько минут помолчав, замечает дочь Зыряновых. – Мы ни разу не видели, чтобы они ссорились. Он называл маму Шурочка, а она его Василёк. А мы мамочку и папу до конца дней звали на Вы.

Александра Фёдоровна рассказывала Вале историю, что когда они только познакомились с Василием Григорьевичем (а произошло это в Добрянке на танцах), он так любил свою маму, что когда та вымоется в бане, он приносил её домой на руках.

– Это так трогательно, да? – улыбается Валентина Васильевна, вытирая пальцами слезы в уголках глаз. – Он был добрый до предела, честный. Что вы? Ему как-то один пасечник из Верх-Юсьвинского района принес мёд в благодарность. Папа помог устроить его сына в техникум. И папа ему дал за мёд деньги. Так тот пасечник заплакал, он сказал, что впервые встречает такого честного человека. Я, говорит, его хотел отблагодарить, а он сам меня благодарит.

Краевед Артур Кривощёков подмечает, что, наверное, именно из-за этих качеств – честности, справедливости, доброты – таким людям как Василий Григорьевич Зырянов и удалось основать такое предприятие как «Комипермлес».

– Это ведь были годы разрухи. Только что закончилась Гражданская война, прошла революция, начиналась Вторая мировая война. Но у них все получилось. Я лично никогда не видел Василия Григорьевича в какой-то парадной одежде. Он всегда был одет в рабочий плащ, всегда был с рабочими в лесу, на производстве, – рассказывает он.

Хотел Василий Зырянов пойти и на фронт, когда началась Великая Отечественная война. В восемь часов утра 23 июня 1941 года он пришел в военкомат и его, как и других первых добровольцев, отправили в Менделеево. Но оттуда вернули домой – из Москвы было сказано, что Василий Зырянов должен оставаться в Кудымкаре.

– И у него, знаете, даже слёзы появились, когда он приехал, – рассказывает его дочь. – Он вернулся такой нерадостный. Хотя ведь бронь – это, вроде как, хорошо, он будет с нами. А он был не рад.

Отец и его уроки Был, как следует из рассказа Валентины Зыряновой, Василий Григорьевич и хорошим отцом. Зимой с детьми он строил домики из снега, заливал их водой. Вот только однажды соседская девочка Нина их домик сломала. Валя, разозлившись, стукнула её лопаткой по спине. Нина нажаловалась своей маме, и та пришла с разборками к Зыряновым.

– «Я думала, ваша дочь образцовая, а она драчунья!» – помню, говорила она, – рассказывает Валентина Васильевна. – Папа тогда выслушал её, попросил меня рассказать, как всё было. А когда мама Нины ушла, сказал мне наедине: «Ну, и правильно сделала!»

– А как он плавал! – продолжает рассказывать его дочь. – Это что-то невероятное! Однажды мы все пошли за ягодами, и нужно было реку переплыть. Папа хап-хап и всё. А мы ещё плывем, кто собачьим способом, кто ещё как-то. Мы: «Папа, ну научи». Он: «Давайте все за мной». И мы все за ним, то туда, то обратно. И научились плавать кролем.

Благодаря этому уроку Валентина Зырянова через несколько лет спасёт жизнь мальчику. Она поедет в командировку в Косу и увидит, как на реке тонет ребёнок. Она выскочит из машины прямо на мосту и прыгнет с него в реку. В 2006 году спасённый мальчик, уже став взрослым мужчиной, найдет Валентину Васильевну в Перми и скажет ей спасибо.

Семья и стенгазета Приучали Зыряновы детей к порядку. Дома у девочек были распределены обязанности. На каждый день составлялся режим дня, родители прописывали, кто и за что отвечает в доме: кто воду носит, кто столы накрывает, кто посуду моет…

– Мы даже стенгазету выпускали. Мама была редактором. Больше всех в газете Лидочку критиковали. Каждое утро мы выходили и вытрясали свои простынки. Это было обязательно. А ей всё некогда. Она ведь у нас самая старшая была, командиркой мы её называли, – рассказывает Валентина Васильевна.

Заправлять кровать и трясти простынь Лида, похоже, не очень любила. И просила делать это младших сестер. За конфеты.

– Когда нам выдавали по конфетке, она не ела. Прятала в свой сундучок. У неё был сундучок, который на ключик закрывался. Ну, а мы, конечно, соглашались и радешенько всё делали. Мама за это Лиду ох как пропесочивала в газете, – смеется Валентина Васильевна.

Однажды, правда, досталось и Василию Григорьевичу. Но его раскритиковали в стенгазете сами дочери. Утром Александра Федоровна замешкалась с завтраком, и он решил не ждать, поскольку никогда не позволял себе опаздывать на работу.

– Мамочка ему говорит: «Подожди пять минуточек». А он ей таким строгим голосом: «Как ты можешь такое мне предлагать?!» Ну, и мы его нарисовали, мол, как он может так строго говорить с мамой! И когда он домой пришел, посмотрел себя в стенгазете и сказал: «Да, Василий Григорьевич, нехорошо ты сказал», – улыбается его дочь.

– Родители у нас вообще были очень весёлые, – продолжает рассказывать она. – Помню, когда я была подростком, говорю им: «Что же это вы так хорошо всех назвали. Лида! Вон как хорошо. Зина! Нина! А меня что-то Валя». Папа меня спрашивает: «А в чем дело-то, что тебе не нравится?» «Смотрите, – говорю, – Лидка-улитка, высунь рога, дам пирожка. Зинка-корзинка, спереди резинка… А меня? Валька-балька, бе». Они, конечно, так и захохотали. А потом уже, когда я окончила институт, приехала в Кудымкар на работу во вторую школу и после первого рабочего дня пришла домой, сказала им: «Ох, как вы хорошо меня назвали. Как красиво звучит – Валентина Васильевна». Они опять смеются.

Две трагедии и одиночество Во второй школе Валентина Зырянова проработала два года. Она преподавала историю. Как и все дочери Василия Григорьевича, Валя была видной девушкой, и один из старшеклассников в неё влюбился. Понимая, что она не ответит ему взаимностью, он переехал в другой город.

Затем Валентину Васильевну назначили секретарем окружкома комсомола. Но и на этой должности она не задержалась долго. Через два года её перевели в Пермь.

А перевели из-за трагедии. В 1954 году она должна была выйти замуж за лётчика санавиации Александра Гарманова. Они подали заявление в ЗАГС. Но за семь дней до свадьбы тот погиб. Виктор Храмцов, который работал в Кудымкаре лётчиком гражданской авиации, рассказывает, что Саша с врачом возвращались из Косы домой. В Косу они вылетели срочно, на операцию. Жизнь больного спасли. На обратном пути «погода была запредельная – пурга», «она прижала их к самым ёлкам», «самолёт зацепился», и они погибли. Их тела нашли только весной.

Тогда Валю родители отправили в санаторий. И, когда тело жениха было найдено, ей об этом не сообщили. Но похороны сфотографировали. Снимки Валентина Васильевна хранит до сих пор.

– Вот это у Саши родители приезжали, он сам был родом из Магнитогорска, – показывает она черно-белые фотографии. – Я с ними так и не познакомилась. Они должны были приехать к нам на свадьбу.

Уехав в Пермь, Валентина Зырянова спустя несколько лет вышла замуж, родила сына. Но её брак распался.

– Похоронила я уже и своего сына, – тяжело, словно выдавливая из себя каждое слово, скажет она. – Он был военный, медик. Когда он умер, его сослуживцы мне сказали: «На таких, как ваш сын, держится Россия».

Сейчас Валентина Зырянова живет одна. Не осталось в живых и её сестер. Свое одиночество Валентина Васильевна называет наказанием и пытается разгадать, за что ей оно досталось. Мечтает еще раз увидеть Кудымкар. И благодарит за память о её семье.

Елена Истомина